Александр Соболь - Мир наизнанку

- В таком случае - когда? - спросил Фишур.

- Думаю, дня через три. Я посвящу эти дни особым тренировкам... не столько тела, сколько духа. На моем языке это называется медитацией.

- И ты станешь прежним Рангаром, бойцом неустрашимым и непобедимым?

Рангар хмыкнул.

- Ты мне льстишь, Фишур. Абсолютно непобедимых и неустрашимых не бывает и быть не может. В принципе. То, что мы уцелели в последней битве, событие с ничтожной вероятностью осуществления. У нас был в лучшем случае один шанс из тысячи. Это при том, что Тангор пожертвовал собой, а ты укрыл нас в пещере. Без этого у нас вообще бы не было шансов... Что касается меня, то надеюсь вернуть себе ту форму, которую имел до битвы.

- Тогда порядок. Эти три дня и мне не помешают. В последнее время я чересчур много пил... даже по моим меркам. Хочу урезать дозу и потренироваться. Мой меч пока не был лишним и, надеюсь, не будет таковым и далее. Особенно сейчас, когда нас осталось трое.

- Хотелось бы мне, чтобы наши мечи все скопом оказались лишними, пробормотал Рангар.

- Увы, мой друг, увы... Беспочвенные надежды вредны, ибо сбивают с толку. Но речь не об этом. Через три дня, будем надеяться, мы с тобой, Рангар, восстановимся. А как наша девочка? Лада, что скажешь?

- Не знаю... - сказала Лада растерянно и сокрушенно. - Не знаю, Фишур. Я сейчас будто мертвая. Или глубокая старуха. Вялость, слабость, постоянно плакать хочется...

- Я попробую помочь тебе, малыш, - мягко произнес Рангар. - Думаю, моей энергии хватит на нас двоих. А сейчас давайте спать. Впереди у нас три нелегких дня, так как то, чем мы будем заниматься, мало напоминает отдых в обычном смысле.

Время, колкий и разъедающий душу ток которого Лада ощущала всем естеством, превратило ее жизнь после битвы в Холодном ущелье в сплошную пытку. Но не только гибель Тангора терзала и ранила ее сердце; в последние дни ее все сильнее беспокоил Рангар, и страшное чувство, что они все больше отдаляются друг от друга, усугубляло ее душевные муки. Ночи, раньше сливавшие их в одно целое, теперь разъединяли их (именно так воспринимала это Лада), ибо за все время после битвы Рангар ни разу не прикоснулся к ней. Часто, просыпаясь от острой, как внезапный приступ удушья, тревоги, она замечала, что он не спит, уставившись куда-то вверх неподвижными блестящими глазами. И ее не ввел в заблуждение наигранный оптимизм Рангара, когда он выразил уверенность, что ему хватит трех дней для восстановления сил не только собственных, но и ее, Лады. Все же она не могла не признать, что загадочная "медитация" приносит определенные результаты: Рангар стал подвижнее и словоохотливее, у него улучшился совсем было пропавший аппетит, но в глазах остался холодный мертвый островок и ничто, казалось, уже не сможет растопить сковавший их лед. Тем не менее Ладу не покидала надежда, и фактически не Рангар ей, а она ему помогала отогреть заиндевевшее, окаменевшее сердце, отдавая весь жар, весь пыл, всю нежность своей любви, ибо известно, что никакая магия не может сравниться с добрым волшебством любви.

И чудо свершилось, и почти прежний Рангар предстал перед ней утром четвертого дня; словно после долгого, кошмарного, изнуряющего сна он проснулся, и впервые за много дней и ночей их руки и тела сплелись в объятиях, и еще никогда страсть, с которой он любил ее в это утро, не была столь обжигающей.

Фишур тоже заметил благотворную перемену в Рангаре, но ничего не сказал и только кивнул одобрительно, когда тот объявил:

- Завтра утром отправляемся.

Правда, он тут же слегка встревожился, когда Рангар выразил желание в одиночестве побродить по Брану, но вынужден был смириться с этим, как и Лада: оба инстинктивно чувствовали, что сейчас любая попытка давления на него может вновь сбросить его в пучину, откуда он едва-едва выкарабкался.

Рангар же ощутил внезапно неодолимую потребность увидеться с Карлехаром и, презрев опасность (но не желая подвергать ей Ладу и Фишура), направился в расположение местного воинского гарнизона, заклиная судьбу, чтобы Карлехар оказался здесь, а не в форте Дарлиф, до которого было добрых двести пятьдесят лиг.

Однако, как оказалось, Карлехара вообще нет в этих краях. Какой-то словоохотливый чинуша, типичная штабная крыса, поведал Рангару, что около десяти дней назад, едва успев прибыть в гарнизон, адъюнкт-генерал Карлехар ла Фор-Рокс убыл в столицу по личному приказу Его Императорского Величества. Зачем - чинуша, естественно, не знал, хотя и делал значительное лицо.