Александр Соболь - Все цвета радуги (Оракул Вселенной - 3)

"Знаменитый писатель-фантаст, футуролог и философ Станислав Лем в своем двухтомном труде "Фантастика и футурология" делает неутешительный вывод, что с точки зрения познавательно-эвристической ценности почти вся фантастическая литература таковой не имеет. Во многом Лем, бесспорно, прав, хотя в определенном смысле я бы несколько расширил рамки этого "почти" (привилегия жителя XXIV века и моего нынешнего состояния!). Я имею в виду фантастику, которую я назвал концептуальной, то есть содержащую некую концепцию устройства, начала, развития и конца Мироздания, а также пытающуюся ответить на вопросы о причинах и закономерностях возникновения жизни и разума, путях развития цивилизации (или даже цивилизаций) и конечной цели ее (их) существования. Сразу замечу, что чисто концептуальной фантастики очень мало (что вполне естественно, поскольку даже так называемая научная фантастика должна быть в первую очередь литературой, а не философским трактатом). Поэтому, когда я говорю о концептуальной фантастике, то имею в виду произведения, содержащие концептуальные идеи и их разработку той или иной степени глубины, а отнюдь не целиком из них состоящие. К авторам, достигших несомненных успехов в создании такого рода произведений, можно отнести Уэллса и того же Лема, Азимова и Кларка, Саймака и Миллера, Херберта и Хайнлайна, Ефремова и братьев Стругацких, Лазарчука и Сыча и еще целый ряд писателей (интересно, что в основном это англоязычные и русскоязычные писатели; Лем скорее исключение, чем правило). Но даже у вышеперечисленных имен можно найти в основном образцы концептуально-модельной фантастики, то есть строящей и исследующей определенные модели Мироздания и цивилизаций. Если же автор, помимо построения целостной модели пытается доискаться до ее сути как некой метаидеи, то такой жанр можно было бы назвать метаконцептуальной фантастикой. И хотя как целостного явления такой фантастики нет, говорить о ней можно и нужно. Так же, как в безбрежном океане всякой фантастики встречаются элементы концептуальной, так и среди концептуальной (и не только) фантастики встречаются элементы "мета". Приведу примеры. В повести Артура Кларка "Конец детства", которую можно отнести к концептуальной фантастике, содержится метаидея о "врастании" разума человечества в информполе Вселенной (Кларк использует другие термины, но суть от этого не меняется). В написанной в жанре "фэнтези" эпопеи Роджера Желязны "Хроники Амбера" есть концептуальная модель множества вселенных как "отражений" некой истинной Супервселенной, достаточно популярная, но оригинально и тонко разработанная идея о полюсах Разрушения и Созидания (Дворы Хаоса и Порядка) и их роли в существовании вселенной и в мироустройстве, очень глубокая метаидея о генеральной (базисной) матрице информполя (Лабиринт, он же Огненный Путь) как о первооснове всего сущего. А "Лезвие бритвы" Ивана Ефремова разве не частный, но зато с каким блеском описанный пример Пути Равновесия? Подобных примеров можно привести достаточно, но остановлюсь еще на одном. Роман американского беллетриста Стивена Кинга "Темная башня", который один-единственный столь далеко в стороне от традиционной канвы его творчества, содержит интересные концептуально-модельные и даже метаконцептуальные идеи (может, как раз потому, что - в стороне?)... Темная башня как символ некоего средоточия Вселенной как структурной иерархии, вечное стремление к ней и вечная борьба сил Добра и Зла, и путь к Башне, очень напоминающий Путь Равновесия".

"В одной малоизвестной повести я наткнулся на поразившую меня фразу, вложенную автором в уста носителя Зла: "Я не буду... вдаваться в проблему необходимых пропорций между Добром и Злом, в весьма зыбкую теорию их устойчивого и неустойчивого равновесия". Что это, как не прорыв вдоль мировых линий ИП почти на триста лет вперед, когда Мак-Киллан сформулировал свои выдающиеся "Критерии устойчивого и неустойчивого равновесия многокомпонентных контактных двух- и четырехполюсных систем в событийном пространстве"? Поразительная точность отдельных догадок поистине впечатляет".

"Принципиальное отличие "машинного" интеллекта от интеллекта человеческого заключается в неспособности первого и способности второго на прямой контакт с информационным полем Вселенной. Поэтому, рассматривая человека как информационную систему (Винер), следует назвать ее контактной (в отличие от неконтактных машинных систем - компьютеров любой сложности). Если бы удалось устранить это различие (как - не знаю), то на вопрос, может ли машина мыслить (имеется в виду - по-человечески), следовало бы дать утвердительный ответ".