Александр Тюрин - Фюрер Нижнего Мира, или Сапоги Верховного Инки

Коковцов и Кузьмин тоже воспряли и, собрав несколько сот людей в боевые порядки, прочесали весь лагерь и его окрестности. Кукин, окруженный верной командой дикарей и внушая им бесстрашие, бился как воинственный демон от начала до конца… Это дело мы довершили к утру.

В строю, в итоге, оставалось не более полутора тысяч, но зато самых крепких. В поход мы снова двинулись лишь около полудня, но когда солнце собиралось заползти за край горизонта, очутились уже на крепкой дороге, выложенной из каменных монолитов.

Это ночь прошла спокойно, было достаточно времени для зализывания ран. На следующий день до Титикаки оставалось менее шести часов перехода, но дорога входила в довольно узкое ущелье между двух скалистых массивов. Вперед были высланы патрули из наиболее ловких и осторожных бойцов.

Оказывается, по обе стороны ущелья нас уже караулили. Слева от него были только крутые склоны гор, а справа, за скальной грядой — долина, полная войск. Тысяч семь не меньше, причем отборные, среди них личная стража Верховного Инки — уаранку, также воины кондора и воины орла, которые, как известно, плюются огнем и пулями. Это против наших полутора тысяч плюс двухсот раненых.

(Кстати, дикари потихоньку своих раненых жрали, несмотря на разъяснительную работу. Нетерпеливые жруны уверяли меня: увечные соратники-де сами хотят, чтобы их магические силы перешли к здоровым; я же тщетно объяснял, что мы воюем именно за то, чтобы каждый соратник мог при желании съесть только самого себя.)

— Как видите, направление было выбрано правильно, — уверенно сказал я на военном совете, — именно к Титикаке боялся нас пропустить Верховный Инка.

— Направление как раз было выбрано неправильно, — оспорил Коковцов. — Инка хотел увести нас подальше от своей столицы и засеянных полей, чтобы разбить в этом диком углу. Что у него почти получилось.

— На пути в столицу нас бы встретило не семи, а сорока семи тысячное войско, — напомнил я, с чем присутствующие должны были согласиться. — Так что давайте решать военные вопросы. Напоминаю, что в рукопашном бою важную роль играет плотность клинков, а в дальнем — плотность огня. Ни того, ни другого у нас нет. Так что ночью мы вскарабкаемся на скалы, те что справа от дороги, а утром атакуем врага ударом сверху — надеюсь он будет внезапным. Сколько у нас огнестрельного оружия?

— Десять «АК» и шестьсот патронов, восемь пистолетов, два ручных пулемета и к ним семьсот патронов в снаряженных магазинах. Плюс десять самодельных винтовок. Еще десятка два гранат. Один легкий миномет и десяток мин к нему. Огневая мощь «потрясающая», — отозвался Коковцов. — Да враги заплюют нас, пока мы будем торжественно спускаться со скал в долину.

— Есть еще прибор ночного видения, — напомнил Кукин.

— Тогда мы пройдем по скальной гряде незамеченными и ударим по их войску с той стороны, которая сейчас считается ими тыловой, — включился Кузьмин. — Там, конечно, случатся шум, паника, переполох и все такое. Если нам в такой ситуации не удастся выиграть, значит, нам ни в коем разе победа не светит.

Ну, что, остается согласится с таким мнением. Нам, действительно, полторы тысячи человек не спустить без шухера и заморочек со скальной гряды.

— Остается узнать, господа, у кого альпинистская подготовка?

— У Альвареса. Он чуть ли не на пальцах умеет карабкаться по скалам.

Подозвали Григорио Альвареса, иначе говоря дядю Гришу. Он уже неплохо научился изъясняться по-русски. Как выяснилось, ему все-таки нужны были веревки. Даже не столько ему, сколько тем, кто полезет следом.

Дикари, к сожалению, раненых товарищей уже доели, так что весь личный состав, к счастью, был готов к продолжительным физическим нагрузкам. Привели ко мне предводителя голозадых Кори-Амару, господина с жирными и довольными губами, который сказал, что его люди умеют плести отличные веревки из некоторых сортов лиан. Сказано — сделано. Три часа понадобилось диким людям, чтобы нарвать гибкие растения и сплести их — получилось нечто вроде веревочной лестницы.

В первой тройке скалолазов двигался дядя Гриша, его глаза были оснащены прибором ночного видения, который все представлял в призрачных зеленоватых тонах. Следом Кузьмин, а потом я, но в той же связке.

Я не люблю гор, особенно ночью. А тут, чтобы остаться незамеченными, надо было оперативно вскарабкаться по стене высотою в двести метров. Альварес, который тащил веревку, конечно, классно пер вверх. Правда, раза три поскользнулся на влажных камнях, но все-таки не упал, так что нам не пришлось его вытягивать. Скорее уж наоборот — он нас заражал бодрячеством.