Теодор Старджон - Это был не Сизигий

Теодор СТАРДЖОН

ЭТО БЫЛ НЕ СИЗИГИЙ

Лучше вам этого и не читать. Правда, правда. Это вовсе не предостережение, вроде: "возможно, такое может с вами случиться". Гораздо хуже. Вполне вероятно, что такое происходит с вами именно сейчас. А вам этого не понять, пока все не закончится. Не понять по самой сути происходящего.

(Интересно, что на самом деле представляют собой люди, живущие на Земле?)

С другой стороны, возможно, не так важно, расскажу я вам об этом или нет. Если вы освоитесь с этой мыслью, то, возможно, сможете даже расслабиться и неплохо провести время. Ей-Богу, здесь есть чему порадоваться - я снова повторяю - по самой сути происходящего.

Ну да ладно, если вы думаете, что сумеете понять...

Я встретил ее в ресторанчике. Возможно, вы знаете, - ресторанчик Мэрфи. Там большой овальный бар, а за перегородкой маленькие столики, затем, за проходом - отдельные кабинки.

Глория сидела за одним из маленьких столиков. Все кабинки, кроме двух, были пусты; все столики, кроме одного, незаняты, можно было сесть, где угодно.

Но для меня могло найтись место только за ее столиком. Потому что, когда я увидел Глорию, все остальное перестало существовать. В жизни не испытывал ничего подобного. Я застыл на месте и, выронив портфель, уставился на нее. У нее были блестящие рыжеватые волосы и смуглая кожа. Тонкие, изящно вырезанные ноздри, прекрасно очерченный рот: верхняя губа изогнута, как распластанные в полете крылья чайки, а нижняя - полная. Глаза - цвета старого коньяка глубоки, как ночь в горах.

Не сводя взгляда с ее лица, я ощупью нашел стул и уселся напротив нее, забыв обо всем, даже о том, что был голоден. Но Хелен не забыла. Щеголиха Хелен была главной официанткой в этом заведении. Сорокалетняя, всегда довольная жизнью толстушка. Моего имени она не знала, и обычно звала меня Обжорой. Мне и заказывать ничего не приходилось. Как только я появлялся, она наполняла мне кружку пива и наваливала на огромную тарелку двойную порцию фирменного блюда. И сейчас она принесла пиво, подняла с пола мой портфель и отправилась за едой. Я продолжал смотреть на Глорию, лицо которой выражало явное изумление, смешанное со страхом. Страх, как она потом объясняла, был вызван лишь размерами моей пивной кружки, но у меня на этот счет есть сомнения.

Она заговорила первой.

- Составляете опись?

У нее был редкостный голос, по сравнению с которым все остальные звуки кажутся просто шумами. Я кивнул. Закругленный подбородок с легким намеком на ямочку, но линия челюсти резко очерчена.

***

Мне показалось, она была чуточку пьяна. Она опустила взгляд - я был рад этому, так как сумел рассмотреть, насколько длинны и густы ее ресницы, - и поковыряла вилкой в салате. Затем снова подняла глаза и чуть улыбнулась. Зубы ровные, один к одному. Я знал, что так бывает, но прежде не видел ничего подобного.

- Так что же, - спросила она, - я одержала победу?

Я снова кивнул.

- Несомненно.

- Ну что ж, - сказала она, вздохнув.

- Вас зовут Глория. - Я не спрашивал, а утверждал.

- Как вы узнали?

- Так должно было быть, только и всего.

Она внимательно рассматривала меня, мои глаза, лоб, плечи.

- Если вас зовут Лео, я закричу.

- Тогда кричите. Но почему?

- Я.., я всегда думала, что встречу человека по имени Лео, и...

Как раз в этот момент Хелен принесла мне ланч, перечеркнув тем самым прекрасные отношения, сложившиеся между нею и мной за последний месяц.

Когда Глория увидела тарелку, ее глаза расширились.

- Должно быть, вы большой любитель омара по-голландски.

- Большой любитель всего изысканного, - сказал я. - Причем в больших количествах.

- В жизни не встречала человека, похожего на вас, - призналась она чистосердечно.

- И никто, похожий на вас, - никогда не встречал.

- Да?

Я взял вилку.

- Конечно, нет, иначе на свет появился бы уже новый род. - Я зацепил вилкой омара. - Вы не будете так добры, не последите за тем, как я ем? Не могу перестать смотреть на вас и боюсь, что ткну вилкой в лицо.

Она фыркнула. Это не был ни сдавленный смех, ни хихиканье. Настоящее фырканье, как у Льюиса Кэрролла. Большая редкость.

- Я послежу.

- Спасибо. А пока будете следить, говорите, что вам не нравится.

- Что мне не нравится? Зачем?

- Вероятно, остаток жизни я проведу в поисках того, что вам нравится, причем занимаясь этим вместе с вами. Поэтому давайте исключим ненужное.

Она засмеялась.

- Хорошо. Мне не нравится тапиока, потому что из-за нее я чувствую себя кричащей, бросающейся в глаза. Мне не нравится мебель с пуговками на обивке; не нравятся тюлевые занавески, которые расходятся; ткань в мелкий цветочек; крючки и кнопки там, где должна быть молния; тот дирижер, у которого в оркестре слащавые саксофонисты, а солист поет йодлем; мужчины в твиде и с трубками; не нравятся люди, которые не могут смотреть мне в глаза, когда лгут; не нравятся ночные рубашки; не нравятся люди, которые делают коктейли со скотчем... Боже, как вы быстро едите.