Теодор Старджон - Это был не Сизигий

Откуда они бегут? Почему-то этот вопрос казался гораздо более важным, чем другой: кто это?

***

Медленно я отложил нотные листы и встал. Подошел к стене, потом начал красться вдоль нее к дверному проему, но не из страха, а намереваясь застать врасплох нечто, так напугавшее обладателей маленьких лап, бегущих изо всех сил.

И тут я поймал себя на том, что впервые в жизни улыбался, при том, что волосы у меня стояли дыбом. Потому что в прихожей не было ничего вообще; ничто не блестело в темноте, прежде чем я зажег верхний свет, ничто не появилось после этого. Но маленькие лапки убегали все быстрее - их были, наверное, целые сотни - топоча и царапая коготками в крещендо испуганного бегства. Поэтому у меня и встали дыбом волосы. А улыбнулся я, потому что...

Звуки исходили прямо от моих ног!

Я стоял в дверях, напрягая зрение, чтобы рассмотреть невидимое движение; от порога к самым дальним уголкам прихожей удалялись звуки лапок и маленьких царапающих когтей. Похоже было, что они возникали под подошвами моих ботинок и удалялись с безумной скоростью. Никто из этих существ не бежал позади меня. Казалось, что-то удерживает их от того, чтобы появиться в гостиной. Я сделал осторожный шаг в прихожую: теперь они бежали и сзади, но не дальше дверного проема. Я слышал, как они добегали до него и стремглав неслись к стенам. Вы поняли, почему я улыбался?

Это я так страшно пугал их!

Звуки понемногу стихали. Они не становились слабее, просто удирающих существ становилось все меньше и меньше. Это происходило очень быстро, и через полуторы минуты слышны были шажки всего нескольких невидимых существ. Одно из них долго бегало вокруг меня, словно все невидимые дыры в стенах уже были заняты, а оно лихорадочно искало еще одну. Но вот и оно нашло себе норку и исчезло.

Рассмеявшись, я вернулся к работе. Помню, что какое-то время мыслил совершенно ясно. Помню, что записывал глиссандо - гениальный пассаж, который мог бы свести с ума и дверцу собачьей конуры, не говоря уж о слушателях. Помню, что напевал мелодию себе под нос, и был страшно доволен тем, как записал ее.

Затем наступила реакция.

Эти маленькие коготки...

Что со мной произошло?

Я тут же подумал о Глории. Здесь действует какой-то неумолимый закон равновесия, подумал я. Желтому свету всегда сопутствует фиолетовая тень. Взрыву смеха соответствует чей-то плач боли. А блаженству знать Глорию ощущение ужаса, чтобы сравнять счет.

Я облизал губы сухим языком.

Что со мной произошло?

Я снова подумал о Глории, о радугах и звуках, которые она приносила с собой, но прежде всего о реальности, о совершенной нормальности Глории, несмотря на ее замысловатые фантазии.

Мне нельзя сходить с ума. Нельзя! Не сейчас! Тогда я окажусь неподходящим.

Неподходящим! Слово казалось мне пугающим, как средневековый выкрик: "Нечистый!"

Глория, дорогая, - придется мне сказать, - радость моя, нам нужно покончить со всем этим. Видишь ли, я сошел с рельсов. Что ты, я вполне серьезно. Да, да, в самом деле. Вот-вот появятся люди в белых халатах, подадут задним ходом машину к двери и увезут меня прямиком в заведение для таких вот весельчаков. И мы больше никогда не увидимся. Жаль. Очень жаль. Махни мне только на прощание рукой и ищи себе другого приятеля.

- Глория! - завопил я. Глорией были все эти радуги и чудесные звуки, и аромат на щеке, который я ощущал, поворачивая голову.

- Ох, не знаю. - простонал я. - Не знаю, что и делать. Что это? Что это?

- Сизигий.

- А? - Я вскочил, дико озираясь по сторонам. В двадцати дюймах от кушетки парило морщинистое лицо знакомого общительного призрака с улицы рядом с заведением Мэрфи. - Это ты! Теперь-то ясно, что я спятил... Эй! Что такое "сизигий"?

- То, что с тобой происходит.

- Ну, и что же со мной происходит?

- Сизигий. - Голова обворожительно усмехнулась. Я спрятал лицо в ладонях. Я переживал эмоциональный взрыв - вернее, безэмоциональный, - когда уже ничему не удивляешься.

- Объясни, пожалуйста, - сказал я мрачно. - Скажи, кто ты, и что ты имеешь в виду под этим сиз-зиз и как-то там дальше.

- Я не какой-то там первый встречный, - произнесла голова, - а сизигий это обстоятельство, сопутствующее партеногенезу и некоторым другим процессам низшего разряда. Я считаю, то, что происходит, и есть сизигий. Если это не так... - Голова исчезла, возникла рука с широкими пальцами и громко ими прищелкнула; затем рука исчезла, снова появилась голова и улыбнулась:

- Ты пропал.

- Не делай так, - жалобно попросил я.