Кир Булычев - Операция «Гадюка»

— Гарик! — воскликнул Егор. — Ты с ума сошел. Ты зачем у нас?

— По делу, — ответил я. — И не бойся за меня. День-два, как ты отлично знаешь, у меня есть. И кроме меня, к сожалению, некого было командировать.

— Зачем? — Он все еще никак не мог понять, что я делаю в этом мире.

Я оглядел группу беженцев.

По крайней мере успели — всем им положена отсрочка от смерти.

Они были похожи на спринтеров после финиша. Победитель убежал с флагом, окруженный фотографами. А они, проигравшие, еще стоят, думают, как их угораздило засидеться на старте и как они будут смотреть в глаза тренеру. Вот и переминаются с ноги на ногу.

Интереснее всех для меня была Вера.

Именно сейчас я смогу узнать правду.

Я сделал к ней шаг.

Она смотрела на меня спокойно.

— Вы здесь впервые? — спросил я.

— Разумеется, — ответила девушка. — Я даже не подозревала о том, что здесь живут люди.

Неправда.

Я обернулся к Феничке. Между нами возникла взаимная приязнь. Может, потому, что мы оба — уроды.

Феничка пожал плечами:

— Эту мадемуазель не имел счастья знать прежде.

— И мы ее не знаем, — крикнула лилипуточка, — но она плохой человек.

— Ах, плохой! — откликнулась вторая лилипутка.

— Я — журналистка, — упрямо повторила Вера.

— Она — убийца! — возмутился Лядов, который уже искренне полагал себя жертвой злобного заговора.

— Я спасала людей, — сказала Вера. Ее было трудно смутить.

Все это разрушало мою версию. Я был почти уверен, что Вера — агент Берии. В конце концов, ничего не стоит купить журналистку, если в твоем распоряжении есть несколько недограбленных ювелирных магазинов. Задача лишь в том, чтобы выбраться наружу и наладить связь. Впрочем, они же выбирались!

А затем все ложится на место: она дежурит у выхода, чтобы подстраховать операцию «Гадюка». Ведь Берия никогда никому не верит. И если посылает биологов, то, вернее всего, должен послать кого-то, кто будет следить за биологами. И даже сможет их убрать в случае, если в них больше не будет нужды.

И во все это вписывается Вера — и ее появление, и ее поведение.

Феничка, видно, думал, как и я.

— Но мы — не единственный выход в Верхний мир, — сказал он. — У Лаврентия Павловича и на это был резервный вариант.

Мы оба смотрели на Веру.

И оба не понимали, что она чувствует. Словно усилием воли девушка закрылась от наших щупалец.

— Мы не можем задерживаться, — сказал я, вспомнив, что есть более важные дела. — Нам надо увидеть доктора Фрейда.

— А я бы хотел вернуться в Шахматный клуб, — сказал Лядов.

То ли он в самом деле чувствовал себя в безопасности, то ли бравировал.

— Вам бы тоже не мешало встретиться с доктором, — сказал я.

— Чепуха, — возразил Лядов. — Мне не поможет никакой доктор. А если мне здесь ничего не грозит, то я еще успею сыграть несколько хороших партий.

Майоранский переминался с ноги на ногу.

— В самом деле здесь процессы консервируются? — спросил он, ни к кому не обращаясь. Словно не мог решить, последовать за Лядовым или все же подстраховаться.

— Но вы-то что решили? — спросил я Веру.

— Вы уверены, что мне опасно возвращаться домой?

— Смертельно опасно.

— Вот попалась! — вырвалось у Веры.

И она добавила несколько неприличных слов, вполне естественно прозвучавших в ее устах.

— Нет, сначала я встречусь с Лаврентием Павловичем, — произнес Майоранский. — Я должен написать отчет о командировке.

Черт! У меня из головы выскочил диктатор — это может плохо кончиться.

— Лаврентия Павловича больше нет! — сказала из-под стола лилипуточка.

Я обернулся к Феничке.

— Они устроили засаду, — сказал Феничка, — совсем недавно. Он как раз возвращался к себе в Смольный, а они устроили засаду.

— Кто?

— Я думаю, что монахи владыки Никифора. Но, может быть, за этим стоял Клюкин, он был очень сердит на Лаврентия Павловича за смерть его возлюбленной Ларисы Рейснер.

— Это точно?

— Совершенно точно. Потому что это случилось не очень давно, и один из моих актеров стал случайным свидетелем этой жестокой расправы. Его буквально разорвали на куски.

— Какая глупость! — сказал Лядов. — Мы могли бы сыграть сто партий в шахматы вместо того, чтобы, рискуя жизнью, носиться по Земле.

— А я не жалею, — сказал Майоранский. — Мы выполнили свой долг.

— Как вы думаете, нас кто-нибудь подвезет?

— Вас никто не подвезет, — сказал Феничка.

— Мы очень устали и ослабели, — пожаловался Майоранский.

— Идите с перерывами для отдыха, — посоветовал Феничка.