Кир Булычев - Операция «Гадюка»

Голос девушки неубедительно дрогнул.

— И вы заперли его в подвале?

— Я вижу, как Лядов опрокидывает баллон и из него выходит яд. Я — слабая женщина. Я ничего не могу сделать для Егора. Но я могу спасти Землю… и закрыла дверь. Потому что, если бы я этого не сделала быстро и неожиданно, они бы вырвались наружу! И вырвался бы яд.

— Врет, — сказал Лядов.

— Я тоже так думаю, — поддержал его дядя Миша.

Я же чувствовал всеми фибрами души, что Вера лжет. Ложь лезла из нее как кисель, с каждым словом.

— Ну почему, почему мне не верят!

— А потому, Вера, — ответил дядя Миша, — что нормальный человек, а тем более журналист, узнав о таком деле и даже приняв в нем участие, не побежит в лес прятаться, не поспешит к автобусной остановке, чтобы убраться отсюда, а ринется в воинскую часть поднимать тревогу.

— И когда меня сочтут сумасшедшей и посадят в тюрьму, я спокойно помру от яда. Вы же мне обещаете такую участь.

— Но, может, стоило попробовать?

— Ах, хорошо быть генералом! — воскликнула Вера. — Вас нельзя пороть, сажать на гауптвахту и прогонять сквозь строй.

— Что ты несешь, девочка! — Майоранский, видно, решил выступить на стороне победителей. — Товарищ генерал знает, что делает.

— Товарищ генерал знает, кого кушать, — упрямо сказала Вера.

Генерал не успел ответить, потому что пилот выгнулся в салон и помахал рукой, призывая генерала.

Дядя Миша прошел к пилотам, и мне было видно, как покачивается его ровно причесанная голова. Что-то было неладно.

Генерала не было минут пять.

Я посмотрел на часы. Мы уже летели около двух часов — так незаметно промчалось время в импровизированных интервью. Под нами начинались пригороды Петербурга.

Вера смотрела в иллюминатор, облаченная в белые одежды моральной чистоты. Я ей не верил.

Лядов и Майоранский тихо ссорились — в чем-то обвиняли друг друга.

Егор спросил меня:

— Как Калерия Петровна?

— Спасибо, не болеет, — ответил я.

— Работает? А Катрин?

— И Катрин, и Тамарочка, и Саша Добряк — все на своих местах. Скучаешь?

— Жутко скучаю. Я так надеялся, что Леонид Моисеевич изобрел вакцину, но она уже прекращает действие — я скоро помру.

— Не помрешь. Не удастся. Мы уже подлетаем.

Вернулся дядя Миша.

— Велят возвращаться, — тихо сказал он мне.

— А вы?

— Приказал пилотам лететь пониже. Не будут же они нас сбивать над колыбелью революции.

— Вы рискованный генерал, дядя Миша, — сказал я.

— Вернее всего, сегодня уже бывший генерал.

— Была бы Родина цела, — ответил я неведомой цитатой.

— Молодец. Егор, — позвал генерал, — ты в топографии хорошо разбираешься?

— Петербург я знаю только приблизительно.

— Вот тебе карта, а вот иллюминатор.

— Товарищ генерал, — вмешалась Вера, — предоставьте это мне. Я пройду к пилотам и все объясню.

— Вы уверены, что сделаете это правильно?

— Совершенно уверена, потому что сама нашла тот завод и провела возле него самые интересные дни моей жизни.

— А если вы нас посадите неправильно?

— Когда сядем, тогда и будем решать, — ответила Вера.

Наглое существо. Но как хороша собой!

— Идите.

Вера поднялась и прошла к пилотам.

— Это недалеко от Московского вокзала, — сказал Егор, — оттуда до вокзала трамвай ходит.

— Трамваи на моем плане не указаны.

— Что представляет собой переходник? С вашей стороны? Он охраняется?

— Там сидит Феничка. Птичка Феничка.

— Попроще, Егор, — сказал генерал. — Что за птица?

— Большой лохматый неопрятный человек с лысой желтой головой, как бильярдный шар для слонов. У него там лилипуты.

— Это сотрудник Берии? — спросил генерал.

— Нет, он сам по себе.

— Откуда знаешь? — спросил генерал.

— Он так себя ведет. И меня выпустил. Потому что поверил, что хочу остановить вот этих… биологов.

— Так ты с самого начала за нами следил?! — воскликнул Лядов.

— А вы только сейчас поняли? — усмехнулся Майоранский. — Вы наивный человек. И именно ваше легкомыслие погубило всю операцию.

— Смотри, — сказал мне генерал.

Над нами шли два военных вертолета. Близко, сверху. Словно торжественно сопровождали нас.

— Начальство сердится, — сказал дядя Миша.

Наш вертолет начал медленно и как-то неуверенно снижаться. Видно, Вера выискивала снизу знакомые ориентиры.

— Слушай, Гарик, нам надо поговорить, — сказал генерал. — Может, больше и не удастся. По крайней мере ты понимаешь, насколько я неправильно себя вел, нарушал законы и распоряжения высших органов власти.