Роберт Сойер - Неандертальский параллакс

— Я…

— Убирайся!

Понтер доел свой гамбургер и по очереди посмотрел на Луизу, Рубена и Мэри.

— Не подумайте, что я жалуюсь, — сказала он, — но мне начинает надоедать это животное — корова , так вы его называете? Мы не могли бы попросить, чтобы вечером нам принесли какого-нибудь другого мяса?

— Например? — сказал Рубен.

— Да что угодно, — сказал Понтер. — Хотя бы мамонта.

— Что? — воскликнул Рубен.

— Мамонта? — потрясённо повторила Мэри.

— Хак что-то неправильно перевела? — забеспокоился Понтер. — Мамонт. Такой северный волосатый слон.

— Да-да-да, — сказала Мэри. — Мы знаем, кто такие мамонты, но…

— Но что? — спросил Понтер, удивлённо приподняв бровь.

— Но, видите ли, они, так сказать… в общем, они вымерли, — сказала Мэри.

— Вымерли? — удивился Понтер. — Да, я действительно ни одного здесь не видел, но посчитал, что они не любят подходить к таким большим городам.

— Нет-нет, они вымерли, — сказала Луиза. — Во всём мире. Вымерли тысячи лет назад.

— Почему? — спросил Понтер. — Какая-то эпидемия?

Повисла неловкая тишина. Мэри медленно выдохнула, пытаясь решить, как объяснить это потактичнее.

— Нет, не эпидемия, — сказала она, наконец. — На самом деле, это мы… — наши предки, люди нашего вида — истребили их.

Понтер округлил глаза.

— Что сделали?

Мэри стало тошно; она не думала, что некоторые «достижения» её цивилизации выплывут на поверхность так быстро.

— Мы убивали их для еды, и… в общем, убивали до тех пор, пока их не осталось совсем.

— О, — тихо вздохнул Понтер. Он посмотрел в окно, на просторный задний двор Рубенова дома. — Мне нравились мамонты, — сказал он. — Не только их мясо, хоть оно и очень вкусно, но как животные, как часть ландшафта. Неподалёку от моего дома живёт небольшое стадо. Мне всегда было радостно их видеть.

— У нас есть их скелеты, — сказала Мэри, — и бивни, а в Сибири иногда находят целые замёрзшие туши, но…

— Всех, — сказал Понтер, печально качая головой. — Вы убили их всех…

Мэри хотела было возразить «Не я лично», но это было бы неискренне; кровь мамонтов действительно пятнала честь её расы. Но хоть как-то возразить всё же хотелось и поэтому она сказала:

— Это было очень давно.

Понтер выглядел кисло.

— Я даже боюсь спрашивать, — сказал он, — но в моём мире в окрестностях того места, где я живу, водятся и другие крупные животные. Опять же, я считал, что они просто избегают больших городов, но…

Рубен качнул своей бритой головой.

— Нет, Понтер, не поэтому.

Мэри на секунду зажмурилась.

— Мне очень жаль, Понтер. Мы уничтожили почти всю мегафауну — и здесь, и в Европе, и в Австралии, — она ощутила, как желудок завязывается узлом, — и в Новой Зеландии, и в Южной Америке. Единственный континент, где всё ещё много по-настоящему крупных животных — это Африка, но и там большинство из них в зоне риска.

Би-ип.

— На грани вымирания, — пояснила Луиза.

— Вы же сказали, что это было очень давно, — сказал Понтер с упрёком в голосе.

Мэри опустила взгляд на свою пустую тарелку.

— Мы перестали убивать мамонтов очень давно, потому что мамонтов не стало. И мы перестали убивать большерогих оленей, и больших кошек Северной Америки, и шерстистых носорогов, и многих других, потому истребили их всех.

— Истребить весь вид до последней особи, — сказал Понтер, качая головой.

— Мы многому научились с тех пор, — сказала Мэри. — У нас есть программы защиты исчезающих видов, и мы добились некоторых успехов. Американские журавли почти вымерли, и белоголовые орланы, и бизоны. Теперь они вернулись.

— Потому что вы перестали истреблять их, — холодно сказал Понтер.

Мэри хотела было возразить, что причина не всегда была в охоте; чаще это было уничтожение человеком естественной среды обитания этих видов. Но какая, в сущности, разница.

— Какие… какие ещё виды вымирают? — спросил Понтер.

Мэри пожала плечами.

— Многие виды птиц. Гигантские черепахи. Панды. Кашалоты. Шим…

— Шим? — переспросил Понтер. — Что это? — Он наклонил голову: видимо, Хак высказывала свои догадки о том, какое слово хотела произнести Мэри. — О, нет. Нет! Шимпанзе? Но… но это же наши родичи . Вы охотитесь и на них?

Мэри внезапно почувствовала себя крошечной и слабой. Как она могла ему сказать, что шимпанзе убивали ради еды, а горилл — чтобы делать из их рук экзотические пепельницы?

— Они бесценны , — продолжал Понтер. — Вы, как генетик, наверняка это понимаете. Они — ближайшие наши ныне живущие родственники; мы можем многое узнать о нас самих, изучая их ДНК и поведение в естественных условиях.