Роберт Сойер - Неандертальский параллакс

— Ну, ладно, секс не в смысле полового акта, — сказала Луиза, — а в смысле интимного контакта, ну вы знаете — скажем так, нежное соприкасание… гениталий.

— О, — сказал Понтер. — Да. Мы с Адекором это делали.

— Вот это у нас и значит быть гомосексуалистом, — сказал Рубен. — Когда имеют подобные контакты только с представителями своего пола.

— Только? — удивлённо переспросил Понтер. — В смысле, исключительно? Нет-нет-нет. Адекор и я живём вместе, пока Двое Порознь, но когда Двое становятся Одним, мы, конечно же имели… Лу, как вы это назвали? — нежное соприкосновение гениталий каждый со своей женщиной… ну, в моём случае так было до того, как Класт, моя женщина, умерла.

— Ах, — сказала Мэри. — Вы бисексуал. — Би-ип . — Вы совершаете генитальные контакты как с мужчинами, так и с женщинами.

— Да.

— В вашем мире все такие? — спросила Луиза, вонзая вилку в горку салата. — Бисексуальные?

— Практически. — Понтер моргнул; до него, наконец, дошло. — Вы хотите сказать, что тут по-другому?

— О, да, — сказал Рубен. — По крайней мере, для большинства людей. То есть, конечно, среди нас есть какое количество бисексуалов и довольно много геев — гомосексуальных людей. Но подавляющее большинство гетеросексуальны. Это значит, что они вступают в интимную связь лишь с представителями противоположного пола.

— Как скучно, — сказал Понтер.

Луиза захихикала. Потом, успокоившись, сказала:

— И что же, у вас есть дети?

— Две дочери, — сказал Понтер, кивнув. — Жасмель и Мегамег.

— Красивые имена, — сказала Луиза.

Понтер погрустнел, очевидно, вспомнив, что, скорее всего, никогда больше их не увидит.

Рубен, очевидно, догадался об этом и попытался перевести разговор на менее личную тему.

— Так что это за Двое, которые становятся Одним, которых вы упомянули? О чем это вообще?

— В моём мире мужчины и женщины большую часть времени живут отдельно…

— Бинфорд! — воскликнула Мэри.

— Нет, это не так, — запротестовал Понтер.

— Нет-нет, это не ругательство, — объяснила Мэри. — Это имя человека. Льюис Бинфорд — антрополог, у которого была как раз такая теория: что неандертальские мужчины и женщины на нашей версии Земли жили отдельно друг от друга. Он сделал такой вывод по результатам раскопок в Комб-Греналь во Франции.

— Он был прав, — сказала Понтер. — Женщины живут в Центрах наших территорий, мужчины — на Окраинах. Но раз в месяц мы, мужчины, приходим в Центр и проводим четыре дня с женщинами; в это время, как мы говорим, «Двое становятся Одним».

— Фи-еста! — воскликнула Луиза, широко улыбаясь.

— Поразительно, — сказала Мэри.

— Это необходимо. Мы не производим еду так, как это делаете вы, поэтому должны держать численность населения под контролем.

Рубен посерьёзнел.

— Так эти «Двое становятся Одним» имеют какое-то отношение к контролю рождаемости?

Понтер кивнул.

— И к этому тоже. Дни встреч утверждаются Верховным Серым советом — собранием старейшин, нашим руководящим органом — так что обычно Двое становятся Одним, когда женщины неспособны зачать. Но когда приходит время произвести на свет новое поколение, даты сдвигаются, и мы встречаемся с женщинами тогда, когда шансы забеременеть максимальны.

— Господи, — сказала Мэри. — Целая планета на календарном методе. Ватикан будет от вас без ума. Но… но как это может работать? То есть, это что же, у всех женщин период — в смысле, менструация — наступает в одно и то же время?

Понтер моргнул.

— Конечно.

— Но как это воз… а, поняла. — Мэри улыбнулась. — Этот ваш нос — он ведь очень чувствительный, правда?

— Всегда считал его совершенно обычным.

— Но он наверняка гораздо чувствительнее наших. Носов, я имею в виду.

— Ну да, у вас носы действительно очень маленькие, — согласился Понтер. — Мне от них даже становится немного не по себе — всё время кажется, что вы сейчас задохнётесь. Хотя я заметил, что многие из вас дышат ртом, возможно, как раз поэтому.

— Мы всегда полагали, что неандертальцы эволюционировали, приспосабливаясь к условиям оледенения, — сказала Мэри. — Мы считали, что ваши большие носы позволяли вам увлажнять холодный воздух перед тем, как он попадёт в лёгкие.

— Наши учёные, которые изучают древних людей, считали точно так же, — сказал Понтер.

— С тех пор, как эволюция создала ваши носы, климат существенно потеплел, — сказала Мэри. — Но вы сохранили эту особенность, вероятно, по причине благоприятного побочного эффекта: большой нос — это ещё и более острый нюх.