Роберт Сойер - Неандертальский параллакс

— Он может влезть по кабелю? — спросил Адекор.

Дерн пожал плечами.

— Он весит побольше робота, это уж как пить дать. Может быть , я его и удержу, но…

Но если кабель лопнет, Понтер упадёт на каменный пол и может сломать себе шею.

— Мы можем спустить ему кабель попрочнее? — спросила Жасмель.

— Если бы он у нас был, — сказал Дерн, кивая. — Но я без понятия, где его сейчас достать; я бы сходил в мастерскую наверху, но это отнимет много времени.

Но глексены, какими бы хилыми они не выглядели, оказались изобретательны. Четверо из них удерживали нижнюю часть лестницы, стараясь держать её как можно прямее. Она всё равно клонилась, но они кричали на Понтера, видимо, убеждая его лезть, несмотря на это.

Понтер подскочил к лестнице и уже поставил было ногу на первую перекладину, хотя она и стояла не слишком ровно. Внезапно жёлтоволосая женщина кинулась к нему и коснулась его руки. Он обернулся к ней, и его бровь взлетела вверх в выражении удивления. Она вложила что-то в его руку и снова потянулась губами к его щеке. Он опять улыбнулся и полез вверх по лестнице, которую держали глексены.

Лестница раскачивалась тем сильнее, чем выше взбирался Понтер, и сердце Адекора подпрыгивало каждый раз, когда казалось, что сейчас она неминуемо свалится, но новые глексены подбегали на подмогу, и её удавалось выпрямить. Понтер уже протянул руку, нашаривая кабель поблизости от того места, где он пропадал в воздухе. Лестницу мотало вперёд-назад и из стороны в сторону, и Понтер промахивался, тянулся снова и снова промахивался, а потом…

Блок управления у Дерна в руках немного дёрнулся. Понтер держался за кабель!

Адекор, Жасмель и Дерн бросились в вычислительную камеру. Дерн и Жасмель заняли позицию непосредственно перед зоной перехода, а Адекор, ища, чем он мог бы быть полезен, встал позади неё. А потом…

Адекор ахнул.

На мгновение словно бы ниоткуда появилась голова Понтера, и сзади это выглядело так, будто его шея была перерублена огромным лезвием. Дерн и Жасмель помогали Понтеру влезть, но Адекор, остолбенев, лишь наблюдал, как всё большая и большая часть его возлюбленного проходит через отверстие, которое расширялось и принимало форму его тела — и плоскость сечения проходила через весь его организм, открывая поперечный срез сначала плеч, потом грудной клетки с бьющимся сердцем и раздувающимися лёгкими, потом желудка, кишечника, ног…

И вот он прошёл весь! Он был здесь весь, целиком!

Адекор бросился к Понтеру и прижал его к себе, и Жасмель тоже обнимала отца. Все трое смеялись и плакали одновременно, и, наконец, оторвавшись от него, Адекор произнёс:

— С возвращением! С возвращением!

— Спасибо, — сказал Понтер, улыбаясь до ушей.

Дерн тактично отошёл на некоторое расстояние; Адекор только сейчас обратил на это внимание.

— Прости нас, — сказал он. — Понтер Боддет, это Дерн Корд, инженер, который помогал нам.

— Здравый день, — сказал Понтер Дерну. Понтер шагнул к нему, и…

— Нет! — выкрикнул Дерн.

Но было слишком поздно. Понтер запнулся за натянутый кабель, и он лопнул; та часть, которая уходила в мир глексенов, втянулась в портал, и зона перехода исчезла в голубоватой электрической вспышке.

Два мира снова отгородились друг от друга.

Дерн, явно чувствуя себя, как транспортный куб без пассажиров, тактично исчез, отправившись обратно на поверхность и покинув сцену воссоединения семьи. Понтер, Адекор и Жасмель переместились в маленькую столовую, примыкавшую к лаборатории квантовых вычислений.

— Я уже и не надеялся увидеть тебя снова, — сказал Понтер, радостно оглядев сначала Адекора, потом Жасмель. — Никого из вас.

— Мы думали также, — сказал Адекор.

— У вас всё в порядке? — спросил понтер. — Все здоровы?

— Да, со мной всё хорошо, — сказал Адекор.

— А Мегамег? Как малышка Мегамег?

— С ней тоже всё хорошо, — сказала Жасмель. — На самом деле она даже не поняла пока, что случилось.

— Не терпится увидеть её, — сказал Понтер. — Плевать, что до того, как Двое станут Одним, ещё семнадцать дней, я собираюсь наведаться в Центр завтра же и крепко её обнять.

Жасмель улыбнулась.

— Она будет очень рада, папа.

— А как Пабо?

Адекор заулыбался.

— Она страшно по тебе скучала. Выскакивала из дома при каждом шорохе, надеялась, что ты вернулся.

— Ох, милая моя старушенция, — сказал Понтер.

— Папа, — сказала Жасмель, — что тебе дала та женщина?