Сергей Абрамов - 05-Мой престол - Небо (Дилогия)

— Выходит, вы сами создавали сломы. А кто считал возможные последствия?

— Биг-Брэйн. Теперешний. Мы же не варвары, мы выбирали в прошлом только тупиковые ветви. Последствий — ноль… Итак, Умнику хватило четырех испытуемых, чтобы понять механизм индукции, описать его оптимально полно, опять оптимально точно высчитать параметры воздействия матрицы на мозг по периодам. Для чего? Для того, чтобы изготовить пятую матрицу. Вот она-то и дождалась твоего мальчика…

— Именно мальчика?

— В исходниках — тех, что мы выдали Совету, — никакого вранья не было: лучший возраст подсадки матрицы — от семи до двенадцати лет при оптимальном сроке ее активации — очень долгом, кстати! — от пятнадцати до двадцати лет. Оказалось, что наш мозг — как вулкан: спит-спит, а потом раз — и извержение!.. Клэр тогда назвала подсказанный евангельской историей возраст для начала проекта «Мессия»: двенадцать лет. Ну, ты знаешь: странный эпизод с побегом Иешуа от родителей, возвращение с дороги в Иершалаим, потом его находят в Храме, беседующим с кознами…

— Клэр мне и объяснила все странности, коих на самом деле яе было, просто в Евангелии от Луки традиция выдана за чудо: тринадцать лет — возраст бармицвы, необходимого каждому еврейскому мальчику экзамена на зрелость, который Иешуа вполне объяснимо захотел пройти не в Галилейской задрипанной синагоге, а в самом Храме…

— Прошел?

— Естественно. Техники вернули его с полпути в Назарет, а я сам отвел в Храм…

— Вот видишь: Техники вернули, ты сам отвел… А не будь вас, он преотлично бы вернулся в Назарет и прошел процедуру бар-мицвы в задрипанной, как ты выражаешься, синагоге. И Луке не о чем было бы писать… Вы исправили очередной маленький слом. И все дальнейшие два без малого десятка лет ты, как я знаю, только и делал, что исправлял десятки, сотни маленьких, средних, больших сломав… Иешуа, Мастер, — наше изделие. Мое. Умника. Твое… Да-да, твое, быть может, в наибольшей степени. Но для того я тебя и выбрал. Именно тебя…

— Вы это уже говорили. Может, объясните поподробнее? А то я что-то не могу взять в толк, как мои горячее сердце, чистые руки и неизвестно какой температуры голова поспособствовали исполнению вашего великого замысла, господин Создатель…

— Ты не богохульствуй. Мастер, сегодня это тебе особенно не к лицу: впрямую Богу служишь. Непонятно, правда, какому, твой пророк в подробности не любит вдаваться… А я вдамся. Их немного. Ты хоть не Умник, но умница поймешь с лету. А что не поймешь — услышишь. Моя башка для тебя — не сейф о семи запорах, ведь так. Мастер?

Знает. Откуда?.. А важно ли?.. Теперь, пожалуй, — нет.

— Слушаю. И — слушаю… Дэнис понял нюанс, засмеялся.

— Иногда задумываюсь: а вдруг я в тебе ошибся? Вдруг не учел чего-то, не просчитал, недооценил? Скажи старику правду.

— Слушаю, — упрямо повторил Петр.

Ему не хотелось говорить «старику» правду. Тем более что «старик» ее знал, как уверял, да и вправду знал — не всю, конечно, и не всегда ту, что имела место на самом деле, но зато желаемую и ожидаемую. Лелеемую. Даже если она и не очень приятна, как, например, «правда» о коварном сговоре Петра и Иешуа, приведшем к блокировке поле-генераторов и, как результат, каналов времени… Но какая еще правда нужна человеку — будь он даже таким великим стратегом, как Дэнис? Единственно — ожидаемая. Как он говорит-просчитанная. Вот только человек-то — он ведь живой, не всегда логичный, иногда здравый, а иной раз придурь одолела, не с той ноги встал, влюбился, разлюбил, расстроился, мало ли какие привходящие могут статься, а машина-то его считает все равно по базовым параметрам, пусть даже Биг-Брэйн — так и что с того? Тоже машина, разве что параметров на каждый объект у него в ячейках на несколько порядков больше, чем у не-биг-брэйна какого-нибудь…

— Ну, не хочешь — не говори, — легко согласился Дэнис. — Что я о тебе знаю, того мне пока хватало, — так же легко подтвердил невысказанное суждение Петра о «своей» правде, о той трещинке в гениальности стратега… А ведь, похоже, не зря вопрос задал. Похоже, живет, живет в нем червячок сомнения: тот ли это Петр или не тот… — Так я о Боге, которому вы с Иешуа служили и служите — каждый по-своему. Определимся с аксиомой: Иешуа из Назарета, известный в веках как Иисус Христос, на самом деле рожден не от духа святого, а от живых, хотя и вполне смертных, родителей и превращен в Мессию-На-Все-Времена, пардон за термин, гением Умника, талантом и терпением Мастера-три Петра Анохина и нестерпимым желанием оного превращения, которое прямо-таки переполняло простого Главного инспектора Службы Времени Майкла Дэниса. Так?