Джек Вэнс - Эмфирио

Люк яхты открылся, в салон ворвался поток света. Фантон, Ильсет, Сияна, Гиацинта и Шанна пересекли салон, спустились по рампе и остановились, жмурясь и моргая, ослепленные незнакомым солнцем.

Гил не посмел выходить в салон: мстительный, рехнувшийся Бохарт был способен на любое злодеяние, а от Флориэля, полностью подчинившегося воле сумасброда, тоже можно было ожидать чего угодно. Гил пробрался из машинного отделения в трюм, открыл грузовой люк и сбросил на землю несколько сумок с продовольствием и водой, а также багаж лордов и леди, заранее позаимствовав из него все их деньги — большую сумму. Завернув в куртку пакет со своими вещами, он спрыгнул на поверхность Маастрихта и тут же притаился за кряжистым стволом ближайшего дерева, готовый ко всему.

Найон и Флориэль, по-видимому, утолили жажду крови и решили оставить его в покое. Люки закрылись, взвыли стартовые двигатели. Яхта поднялась в воздух, набрала скорость и исчезла.

Черного с золотом звездолета больше не было. Несмотря на присутствие бывших заложников, Гил чувствовал себя одиноким. Они стояли посреди бескрайней саванны, в какой-то степени окаймленной на западе и востоке мелкими остроконечными обнажениями известняка или гранита. Небо, насыщенного мягко-синего оттенка, ничем не напоминало розовато-лиловые, будто припорошенные пылью горизонты Хальмы. Всюду, насколько мог охватить взор, степь поросла сплошным ковром доходивших до щиколоток жестких стеблей соломенного цвета, увенчанных хохолками мелких алых ягод. Местами темнели заросли кустарника. Редкие черные деревья, почти без листвы, шелестели на ветру струпьями высохшей губчатой коры. Скоро стало ясно, что приближается полдень. Окруженная ореолом белого сияния Капелла поднималась к зениту, напоминая ослепительный фонарь в дымке океанских испарений. На востоке ландшафт погрузился в дрожащее марево.

«Вот он — мир, где я с детства мечтал побывать!» — мрачно усмехнувшись, подумал Гил. Даже предаваясь самым буйным фантазиям, он не ожидал, что его бросят на произвол судьбы на чужой планете в компании двух лордов и трех леди. Гил смерил критическим взглядом заложников, сгрудившихся неподалеку в тени высокого куста с губчатой хвоей. На лордах все еще были роскошные наряды; кроме того, они напялили высокие широкополые шляпы. И снова Гил иронически хмыкнул. Спору нет, посреди дикой степи он был не в своей тарелке — но что могло сравниться нелепостью с расфуфыренными амбройскими лордами в прерии? Злая шутка, фарс! Исправители оживленно болтали и нервно жестикулировали, указывая то в одну, то в другую сторону. По-видимому, они склонялись к мысли о марш-броске в сторону видневшихся на горизонте холмов. Наконец они соизволили заметить направившегося к ним Гила и уставились на него с нескрываемым отвращением.

Гил подошел поближе — лорды и леди брезгливо отступили на пару шагов. «Кто-нибудь знает, где мы находимся?» — спросил Гил.

«На планете Маастрихт. Эта степь называется Раканга», — сухо произнес лорд Фантон и отвернулся, будто исключая возможность дальнейшего общения.

Гил вежливо задал еще один вопрос: «Не известны ли вам какие-нибудь города или поселки поблизости?»

«Где-то здесь есть города. Где именно, мы не знаем», — бросил через плечо Фантон.

Ильсет, настроенный несколько снисходительнее, заметил: «Ваши друзья сделали все возможное, чтобы затруднить наше существование. Раканга — самая дикая, необитаемая часть большого континента на Маастрихте».

«Предлагаю забыть о наших расхождениях, — сказал Гил. — Что было, то прошло. Действительно, я один из тех, кто захватил ваш корабль, но я никогда не намеревался причинять вам дальнейший ущерб. Пожалуйста, не забывайте о том, что я спас вашу жизнь».

«Этот факт не ускользнул от нашего внимания», — холодно отозвался Фантон.

Гил указал на далекое скопление деревьев: «По-моему, там должна быть вода. Если мы найдем ручей, рано или поздно он приведет нас в населенное место».

Фантон сделал вид, что не слышит, и завязал серьезный тихий разговор с лордом Ильсетом. Оба они с тоской и вожделением поглядывали на холмы. Леди постарше о чем-то шептались. Шанна смотрела на Гила с выражением, не поддающимся определению. Ильсет повернулся к супруге: «Лучше всего удалиться в холмы. Эта адская открытая степь действует мне на нервы. Может быть, удастся найти тенистый грот или какое-нибудь другое укрытие».