Джек Вэнс - Эмфирио

«Это все?» — спросил Гил.

«Не знаю».

«Чем это кончилось?»

«Тоже не знаю».

Гил скорчил разочарованную гримасу: «А это правда?»

Амианте пожал плечами: «Кто знает? Историк, наверное».

«Историк? Кто такой историк? Где он?»

«Далеко. В Фортиноне их больше нет». Вынув из шкафчика пергамент, чернила и перо, Амианте принялся переписывать сказание об Эмфирио: «Я должен переписать все эти тексты и распространить их, чтобы они не пропали». Он нагнулся над пергаментом.

Несколько минут Гил наблюдал за отцом, потом обернулся — дверные просветы потемнели. В мастерскую, не торопясь, зашел высокий седой человек с красивым породистым лицом и тщательно ухоженной шевелюрой. Амианте поднял голову, Гил отступил на шаг. На посетителе был камзол из тонкого черного сукна с плиссированными прорезями в предплечьях, белый жилет и черные бриджи в коричневую полоску: костюм уважаемого человека, занимающего высокое положение. Гил, встречавший гостя раньше на собраниях гильдии, узнал иждивенца Блеза Фодо, председателя гильдии собственной персоной.

Амианте медленно поднялся на ноги.

Фодо серьезно произнес звучным голосом: «Мне доложили о ваших затруднениях, иж Тарвок. Я пришел передать наилучшие пожелания гильдии и, если потребуется, предложить несколько полезных советов».

«Благодарю вас, иж Фодо, — отозвался Амианте. — Если бы вы были здесь, когда Эллис Воллег поторопился на меня донести, и посоветовали бы ему этого не делать, ваш совет, действительно, был бы полезным и своевременным».

Председатель гильдии нахмурился: «К сожалению, я не могу предвидеть любое нарушение, допускаемое каждым резчиком по дереву. А делегат Воллег, разумеется, выполнил свой долг согласно его представлениям. Но меня удивляет, что вы занимаетесь перепиской. Зачем?»

Амианте отвечал спокойно и ясно: «Я переписываю древний текст, чтобы он сохранился — в интересах будущих поколений».

«Ага! Что ж, весьма похвально — хотя этим, конечно же, подобает заниматься писарям, а не резчикам! Писари не режут по дереву, а мы ничего не записываем и не переписываем. Нам же за это не платят? — Блез Фодо сделал благодушно-пренебрежительный жест в сторону не слишком аккуратных строк, набросанных Амианте. — Кроме того, нельзя сказать, что вы пишете без ошибок».

Амианте погладил подбородок: «Прочесть-то это можно, я надеюсь... А вы знакомы с архаическим шрифтом?»

«Несомненно. Посмотрим — какие дела давно минувших дней вызывают у вас такой интерес?»

Председатель гильдии приподнял оригинальный манускрипт и, откинув голову, стал разбирать старинный текст:

«На планету Аум (именуемую также «Альма», что означает «родной дом»), покорившуюся людям ценой непомерных трудов и страданий, в страну обильных возделанных земель, что пролегла вдоль берега моря, вторглась чудовищная орда с черной луны Зигель.

В ту пору люди перековали мечи на орала и посему обратились к супостатам с кротостью: «Чудища! От вас исходит дух утрат и лишений! Вы проголодались? Ешьте с нами. Чем богаты, тем и рады — ешьте, пока не насытитесь!»

Чудища не умели говорить. Но протрубили их громадные горны: «Мы пришли не за едой!»

«От вас разит безумием, как от черной луны Зигеля! Вы ищете покоя? Отдыхайте. Слушайте музыку, омойте ноги в волнах моря, и томление ваше утолится».

«Мы пришли не за отдыхом!» — пролаяли громадные горны.

«От вас веет безысходным отчаяньем отверженных! Увы, оно неисцелимо, ибо мы не в силах вас полюбить. Возвращайтесь на черную луну Зигель и взыскивайте с тех, кто вас послал».

«Мы пришли не за любовью!» — проревели горны.

«За чем же вы пришли?»

«Мы пришли поработить людей Аума (именуемого также «Альмой», что означает «родной дом») и пользоваться плодами их трудов. Знайте же: мы — ваши владыки! И каждого, кто станет роптать, мы втопчем в землю ужасными ногами».

Так поработили людей и заставили их тяжко трудиться, выполняя многолетние планы чудовищ, подчиняясь их прихотям. Со временем объявился рыбацкий сын Эмфирио, восставший на чудищ и бежавший с единомышленниками в горы. У Эмфирио была волшебная скрижаль. Стоило ему воздеть эту скрижаль — и все, слышавшие его, знали, что он глаголет истину. И восстало против чудищ великое число.

Огнем и лучом, пытками и молниями воздавали отмщение чудища с черной луны Зигель. Но громко звучал с горней выси голос Эмфирио — и все, кто его слышал, восставали.

Полчище чудищ двинулось в горы, не оставляя камня на камне. Эмфирио искал убежища в дальних краях — на островах, поросших тростниками, в дремучих лесах, в темных пещерах.