Андрей Столяров - Изгнание беса

С площадки под окнами доносились громкие голоса. Толстый Папа показывал свой коронный номер. Сел на корточки — этакая квашня раскоряченная, и на него взгромоздились сразу шесть человек, кое-как цепляясь друг за друга. — Встаю!.. — загудел Толстый Папа, и встал — без усилий. — Ах, ах!.. — тоненько и восторженно запищала Кикимора. У нее задралась юбка, обнажив икры, как лыжные палки. Герд отвернулся. Под сопящей кучей-малой упирались в землю слоновые ноги Толстого Папы.

Тень упала на ослепительную страницу. Герд поднял глаза и встал.

— Здравствуйте, — вежливо сказал он.

Директор еле заметно кивнул. Как всегда — будто не Герду, а кому-то за его спиной.

— Здравствуй, звереныш, — весело сказал Карл. Потрепал его по голове. — Как дела? Говорят, показываешь зубы?

— Да, — сказал Герд.

И Карл убрал руку.

— Ого!

Герд глядел не отрываясь. Это его он видел вчера с директором, на площадке, сквозь прозрачную стену. Но не поверил. Он помнил, как из ровной дырочки над правой бровью выплеснулась коричневая кровь. Теперь на этом месте было белое пятно размером с двухкопеечную монету.

— Как смотрит, — сказал Карл. — Настоящий волчонок.

Директор несколько брезгливо взял в руки серый том. — «Молот ведьм», — бросил он. Перевернул обложку второй, раскрытой книги. — Вальтер Геннингсгаузен «Подлинная история дьявола». — Сказал, почти не двигая презрительными губами: — Есть более свежие данные…

В графстве Геннеберг были сожжены сто девяносто семь ведьм. В Линдгейме

— тридцать. В Брауншвейге ежедневно сжигали по десять — двенадцать человек. «В то время, как вся Лотарингия дымилась от костров, в Падеборне, в Бранденбургии, в Лейпциге и его окрестностях совершалось также великое множество казней». Епископ Юлиус за один только год сжег девяносто девять ведьм. В Оснабрюке сожгли восемьдесят человек. В Зальцбурге — девяносто семь. Фульдский судья колдунов Бальтазар Фосс говорил, что он сжег семьсот людей обоего пола и надеется довести число своих жертв до тысячи…

С веранды в библиотеку, деликатно ступая заскорузлыми ботинками, вошел человек в комбинезоне и клетчатой рубашке, какие носят фермеры. Остановился поодаль, вытер лоб кепкой, стиснутой в шершавой руке.

— Я вижу, вы подумали, Глюк, — сухо сказал директор.

Человек помялся, опустив коротко стриженную голову.

— Я вас не держу, Глюк. Вы можете покинуть санаторий когда угодно. Ведь вы уходите? Зайдите к казначею и получите — сколько вам причитается…

— Конечно, спасибо вам, господин директор, — грубым голосом сказал Глюк. — И вам тоже, господин Альцов, убили бы меня тогда, если бы не вы…

— Он большими руками перекрутил кепку, словно хотел порвать ее. — Да только сдается, что лучше бы мне не брать этих денег… Вы уж простите, но только говорят, что нечистые эти деньги…

Директор отвернулся.

— Жарко, — сказал, обмахиваясь ладонью.

— А вы знаете. Глюк, что вас ждет дома? — очень тихо спросил Карл.

Глюк медленно моргнул голубыми глазами — странными на обветренном лице.

— Три года прошло, господин Альцов… У меня там жена и ребятишки. Что же врозь… Пойду прямо в церковь, патер Иаков меня знает, я ему яблони подстригаю каждое лето… Отмолю как-нибудь…

Они молча смотрели, как Глюк вышел из дома, постоял на солнце, вздохнул, надел кепку, пересек пыльную площадку, обсаженную чахлыми деревьями, и открыл чугунную калитку в кирпичной стене.

— А ты почему не играешь вместе со всеми, звереныш? — спросил Карл.

Фома Аквинский писал; «Демоны существуют, они могут вредить своими кознями и препятствовать плодовитости брака… По попущению божию они могут вызывать вихри в воздухе, подымать ветры и заставлять огонь падать с неба». В Ольмютце было умерщвлено несколько сот ведьм. В Нейссе за одиннадцать лет — около тысячи. Есть описание двухсот сорока двух казней. При Вюрцбургском епископе Филиппе-Адольфе Эренберге были организованы массовые сожжения: насчитывают сорок два костра и двести девять жертв. Среди них — двадцать пять детей, рожденных от связей ведьм с чертом. В числе других были казнены самый толстый мужчина, самая толстая женщина и самая красивая девушка…

— Почему ты не играешь с ними? — спросил Карл. — Презираешь их, звереныш? — Он снова поднял руку, чтобы потрепать Герда по голове — не решился. — Напрасно ты их презираешь. Они не плохие, они несчастные… Просто тебе повезло и тебя не успели изуродовать… Не смотри на меня волком. Это правда. Мы тут все такие, и с этим ничего не поделаешь…