Андрей Столяров - Я - Мышиный король

Геккон махнул рукой.

- Причем здесь парад? - сказал он пренебрежительно. Просто ваши люди не умеют сражаться. Слишком сыто они живут, и слишком многое теряют в случае смерти. Роскошь и излишества погубили уже не одну великую цивилизацию. Имейте это в виду, дорогой друг. Рассчитывать, в случае нападения, можно только на мои Железные роты. На копейщиков, на арбалетчиков, которые сейчас тренируются. Главное, не допустить ближнего боя. Тем не менее, принц Фелида, по слухам, очень силен, и поддержка горожан несомненно потребуется. Мне нужны будут резервные формирования. Поэтому, дорогой друг, ваша мысль о координации совместных усилий, представляется мне чрезвычайно заманчивой. Честно говоря, я уже обдумывал некоторые моменты сотрудничества, и мне кажется, что многое здесь зависит от сэра Фабрициуса. Потому что именно сэр Фабрициус обеспечивает нашу внутреннюю и внешнюю безопасность. В связи с этим, я предложил бы сэру Фабрициусу провести некоторое время у меня в резиденции - просто, чтобы наше сотрудничество стало еще более плодотворным.

Мэр вздернул голову.

- Я не совсем понимаю, - холодно сказал он. - То есть, вы, дорогой друг, настаиваете, чтобы... сэр Фабрициус здесь поселился?

- Так будет лучше, - мягко ответил Геккон.

- И насколько, вы полагаете?..

- Время покажет...

Тогда Мэр, не скрывая тревоги, посмотрел на своего молчаливого представительного помощника, а помощник сдержанно улыбнулся, как будто данное приглашение доставило ему удовольствие:

- Я - арестован?..

Крупное, породистое лицо его не выражало ничего, кроме радости.

Видимо, он превосходно владел собой.

Геккон поднял брови.

- Ну что вы, дорогой друг! - воскликнул он протестующе. - Разумеется, вы останетесь у меня только в качестве гостя! Ваша свобода... на острове... нисколько не ограничивается. Вы можете приглашать к себе, кого захотите, и вы можете поддерживать связь со своим Департаментом - я надеюсь, что трех телефонов вам будет достаточно? И потом, все это - лишь на короткое время: до тех пор, пока обстановка в городе не станет спокойной...

- Но все-таки... дорогой друг... - растерянно начал Мэр.

Однако, сам Фабрициус Барма неожиданно поклонился, и глаза его просияли - как будто от внезапного озарения.

Он сказал:

- Я благодарю вас, милорд, за оказанное мне исключительное доверие...

Голос также не выражал ничего, кроме радости.

А ладони были церемонно прижаты к груди.

Геккон тут же, с подчеркнутым уважением, взял Мэра под локоть:

- Дорогой друг, мы же не будем из-за таких пустяков омрачать наши действительно искренние отношения? Настоящее благородство должно быть выше повседневности и суеты. Если вы не против, то я хотел бы показать вам картины, привезенные с Юга. Они просто великолепны. Без сомнения, южные мастера лучше прочих умеют сочетать изысканность и колорит. Я надеюсь, что сэр Фабрициус извинит нас за то, что мы ненадолго его оставим. Он пока тут освоится, может быть, изменит здесь что-нибудь сообразно своим потребностям. Мы еще увидимся, сэр Фабрициус, я не прощаюсь...

Дверь закрылась и стало слышно, как недоумевающего, изумленного мэра увлекают по коридору: И все же, дорогой друг, я решительно не понимаю... - Ах, какие там, дорогой друг, необыкновенные краски!.. - Я не о картинах, дорогой друг, если позволите... - И напрасно: вам еще не приходилось видеть подобного... - Но, дорогой друг, вы не находите, что это - несколько странно?.. - Что вы, дорогой друг, ведь между нами - искренность и доверие...

Голоса затихали, по-видимому, перемещаясь на улицу. В наступившей, пугающей, как в подземелье, сплошной тишине вдруг отчетливо выделилось тиканье маятника, снующего под циферблатом. Часы, судя по всему, были старинные, древней ручной работы: стрелки у них поражали ажурным литьем, а на металлическом круге, который служил как бы основанием рыцарской башни, соответственно ходу времени, передвигались мелкие фарфоровые фигурки. Изображали они кошек и сарацинов, стоящих друг против друга в готовых к сражению позах: кошки, растягивая животы, поднимались на задние лапы, а плотные приземистые сарацины выставляли короткие копья, по-видимому, угрожая воткнуть их при первой возможности.

Сделано все это было с большим искусством.

Барма некоторое время смотрел, как очередная фигурка исчезает в двустворчатых, распахнувшихся вдруг наружу воротцах средневекового замка, а затем, по-прежнему улыбаясь, осторожно подвинул минутную стрелку, которая, по его мнению, отставала, и, дождавшись, пока птица с роскошным павлиньим хвостом, появившаяся на вершине башни, приподнимет изящные крылья и пропоет состоящую всего из трех нот, чистенькую простую мелодию, удовлетворенно прослушал ее и даже прищурился от наслаждения.