Андрей Столяров - Я - Мышиный король

- Декабрь, господин Начальник Охранного департамента...

- Вот что, Арсен, занимайся своими делами...

Может быть, и не следовало так резко отталкивать парня, но он знал, что десятки глаз исподтишка наблюдают за ним, и он не хотел, чтобы этот разговор был замечен.

- Иди к фургону!..

Тем более, что с другой стороны двора, как внезапно ожившая заводная плюшевая игрушка, переваливаясь на коротких лапах, приближался к нему толстый коричневый Мухрас, Наш Великий Покровитель, как его называли официально, и широкие фиолетовые губы его, словно смазанные гуталином, заранее расплывались в улыбке.

- Здравствуй, - сказал Мухрас, немного согнув колени в виде приветствия. - Как твое здоровье? Сегодня - хорошо, прохладно... Я вот тоже пришел посмотреть, чтобы - все было в порядке. Отправляешь транспорт, да? А ты не забыл про мою долю?..

От него разило привычным медвежьим смрадом. Словно он только что выбрался из протухшей берлоги. И провалы ноздрей у него, как обычно, гноились.

Барма слегка отодвинулся.

- Твоя доля ждет тебя, Мухрас, - вежливо сказал он. - Я свое слово держу, ты же знаешь. Я бы только хотел, чтоб твои люди не слишком уж ликовали по этому поводу. Ходят, знаешь, всякие неприятные слухи. Знаешь - женщина в когтях разъяренного зверя. Успокой их чуть-чуть, ну, зачем тебе конфликтовать с горожанами?..

Глаза у Мухраса точно подернулись пленкой. Он ответил скрипуче, наверное, тщательно составляя каждую фразу:

- Я горожан не боюсь. Подумаешь, ремесленники и торговцы... Если я захочу, то завтра этот город будет разрушен. И мне очень не нравится, что ко мне относятся, как к дикому зверю. Это оскорбляет меня и требует извинений. Я считаю поэтому, что моя доля должна быть несколько увеличена...

- А именно? - после длительной паузы поинтересовался Барма.

Мухрас с удовлетворением посопел.

- Мне нужны еще двадцать женщин. Если хочешь, ты можешь взять их из этого транспорта. Ничего. Я думаю, что Геккон не обидится...

Он вдруг вскинул свою громадную бочкообразную голову, поросшую плюшем, и заскрежетал - как будто зубья пилы вгрызались в железо. Нижняя челюсть его при этом двигалась вправо и влево.

Он так смеялся.

- Хорошо, - опять после длительной паузы сказал Барма. - Двадцать женщин. Я думаю, что мы можем пойти вам навстречу. Но тогда и вам придется взять на себя дополнительные обязательства. Хорошо. Мы поговорим об этом несколько позже...

Черный испытующий взгляд, казалось, прилип к нему. Взгляд чащоб, взгляд убийцы, настигающего добычу. Мухрас отчего-то насторожился.

Вероятно, не следовало уступать ему без ожесточенной дискуссии.

Это была ошибка.

К счастью, ощутимых последствий она не имела, потому что именно в этот момент под брезентом переднего грузовика раздались какие-то суматошные крики - стон, проклятия, ужасные потоки ругательств - продубевший, с застежками полог его заколебался; точно куль, по-видимому споткнувшись о борт, вывалилась оттуда растрепанная рыжеволосая женщина и, поднявшись, как будто слепая, устремилась под арку двора по направлению к Барме:

- Пустите!..

Вероятно, она не выдержала духоты и томительного ожидания.

Вид у нее был совершенно безумный.

- Убийцы!..

Барма уже собирался посторониться, потому что не связываться же ему, в самом деле, с очередной истеричкой, но опять же, именно в эту секунду Мухрас, которого словно подбросила внутренняя заводная пружина, неожиданно быстро переместился навстречу бегущей и, схватив женщину за пояс темнозеленого комбинезона, без натуги поднял ее в воздух - точно огромное насекомое. Чувствовалось, что никаких усилий для этого ему не потребовалось, вытянутая лапа его даже ни разу не дрогнула, он лишь, обернувшись, сказал несколько оторопевшему Барме:

- Моя доля!..

А затем, продолжая держать на весу вопящую беснующуюся фигуру, неуклюже, но очень уверенно двинулся к тому крылу мэрии, где уродам был выделен для проживания сектор первого этажа.

Круглый плюшевый хвостик, которым заканчивался хребет, оживленно подергивался.

Видимо, Мухрас был чрезвычайно доволен.

И по этой причине Барма махнул подоспевшим гвардейцам, чтобы его пропустили. Пусть идет, возвращайтесь, не надо никаких инцидентов. В это утро Мухрас его совершенно не беспокоил. В это утро его беспокоили только птицы - летящие над квадратом двора.

Птиц, к сожалению, было слишком много.

Третьи сутки тянулись они через город - омываясь кипением гомона, закрывая весеннее небо колеблющимися черными полотнищами. Это не походило на возвращение из жарких стран: стаи поднимались с востока, и, судя по сообщениям с близлежащих окраин, вовсе не растворялись в пространствах болотистых низких лесов, а, как будто все сразу, скучивались на пустошах можжевельника, где, по-видимому, еще с прошлых лет, сохранялись поляны янтарных, морщинистых, твердокаменных ягод. Так что, на возвращение это действительно не походило. Скорее уж можно было подозревать, что сквозь дрему болот осторожно подтягиваются к новостройкам отряды Геккона, и скопление воинов, прибывших на баркасах и скеррингах, жуткой массой своей распугивает все живое.