Андрей Столяров - Я - Мышиный король

Мэр посмотрел на часы.

- Отлично, - веселым, жизнерадостным голосом сказал он. Все идет точно по графику. Я надеюсь, вы нами довольны, ваше превосходительство?

Сразу же после этого восклицания из чернильной непроницаемой тени, образованной двумя выпирающими пристройками кирпичного склада, будто кегля, окрашенная бронзовой краской, выступил неповоротливый жук с серебряной цепью на шее и, дотронувшись до ордена цепи когтистыми жесткими лапками, качнувшись всем туловищем, прохрипел, словно из покореженного мегафона:

- Да, господин Мэр. Теперь я вижу, что вы тщательно соблюдаете все условия договора...

Жвалы его при этом заскрежетали, как будто несмазанные.

- Соблюдение договоров - наш незыблемый принцип, - сказал Мэр. - Я надеюсь, что ваше превосходительство убедится в этом достаточно быстро. Кстати, позвольте представить вам юного героя нашего города. Не смотрите, что он так молод: меч его быстр и мужество беспредельно. Я рассчитываю, на наше долгое и плодотворное сотрудничество...

Жесткие хитиновые коготки царапнули Клауса по ладони, и все тот же мегафонный, как в сновидениях, голос благожелательно прохрипел:

- Весьма рад...

Клаус отдернул руку.

- Так что ж мы стоим?.. - поспешно воскликнул Мэр. Такой знаменательный день, такие события!.. Креппер, что там у нас приготовлено?..

Аккуратный, лощеной внешности человек возник перед ними и, как будто заранее отрепетировав, склонил розоватый пробор, разделяющий волосы.

- Ждут, ваше высокопревосходительство!..

- Господа, прошу вас!..

Мэр очень ловко взял под руку оторопевшего Клауса, а с другой стороны также вежливо подхватил одну из лапок жука и, настойчиво увлекая вперед их обоих, произнес скороговоркой приветливого хозяина:

- Я надеюсь, господа, что вы располагаете временем? Легкий завтрак в непринужденной дружеской обстановке. Несколько частных вопросов, глоток освежающего рейнвейна... Это - сближает. Вы, господин де Мэй, совершенно напрасно пренебрегаете нашим обществом...

- Я не пренебрегаю, - ответил Клаус.

- Но тогда почему мы встречаемся с вами так редко?

- Дела...

Он мало что понимал. У него в ушах еще стоял накатывающийся из-за угла рев мотора, грузовик, набитый гвардейцами, который неожиданно вывернулся на пустынную зеленоватую улицу, крик капрала: Спасайся!.. - заметавшийся между домами, грохот сапогов и прикладов, которые забухали по асфальту. Он еще, казалось, бежал, перепрыгнув через чугунные столбики сквера: свистел теплый ветер, шелестела, будто предупреждая о чем-то, листва кладбищенских тополей, безобразные трубы, как филины, сидели на крышах, а из дьявольской пустоты, которая пульсировала за спиной, доносилось: Стой, мать твою!.. Догоняйте, верблюды!.. - и, как гвозди, забиваемые в плотную древесную толщину, очень тупо и часто стучали винтовочные короткие выстрелы. Зазвенело стекло, и посыпалась штукатурка, отковырнутая металлом. Как он, собственно, здесь очутился? Он свернул в переулок, и здание, до сих пор казавшееся громадой многоэтажного камня, неожиданно обернулось театральными декорациями: холстяными, фанерными и очень грубо раскрашенными. Деревянные пыльные брусья стропил укрепляли его с другой стороны, и когда Клаус перепрыгнул с разбега их прочно сколоченные сочленения, то он безо всякого перехода оказался на тускло светящихся железнодорожных путях и в ошеломлении, к счастью, не лишившем его способности двигаться, неожиданно увидел перед собой выпуклые глаза паровоза. Ему еще повезло, что он по инерции проскочил уже задрожавшие рельсы.

Однако, это все-таки были театральные декорации.

Клаус даже споткнулся.

А забежавший вперед, очень услужливый Креппер открыл перед ними двери, и они очутились в квадратной, отделанной под старину, низкой зале таверны, где на закопченной обшивке висели щиты и доспехи, а в держателях между ними с достоинством горели светильники.

И еще два светильника, повернутые стеклянными пальцами вниз, озаряли крахмальную поверхность стола, чье торжественное великолепие подчеркивалось искрящимися боками графинов. Правда в убранстве его наличествовала и определенная странность, потому что куверты, подобранной с великим искусством, располагались по самому краю, и таким образом середина стола оставалась свободной.

Эта белая пустая дорожка, точно гипнотизируя, притягивала к себе все взгляды.

Только Мэр, по-видимому, не находил в ней ничего удивительного - оживленно потер друг о друга костистые суставы ладоней и широким приглашающим жестом указал на ее противоположный конец, где уже запенились на подносе легкие бокалы с рейнвейном.