Андрей Столяров - Сад и канал

В общем, в таком вялом и раздражительном настроении я притащился в горисполком и шагал, неохотно отвечая на приветствия встречных. Или даже не отвечая, потому что незачем было отвечать. Одновременно я замечал, что встречных в этом секторе становится все меньше и меньше. Наша Комиссия явно сходила на нет. Впрочем, удивляться этому не приходилось. Каждые два-три дня из ее состава кто-нибудь исчезал, и узнать о судьбе очередного исчезнувшего не представлялось возможным. Вероятно, скоро очередь дойдет и до меня.

Я уже сворачивал в тупичок, где немного на отшибе располагались кабинеты Экологической группы, когда с площадки, ведущей на черный ход, из приоткрытых дверей меня осторожно окликнули. Там стояла Леля Морошина и, как заведенная, подносила сигарету ко рту — не затягиваясь, пыхая мелкими клубочками дыма.

— Покурим, — предложила она.

— Покурим, — ответил я, немедленно насторожившись. — Только ты же прекрасно знаешь, что я не курю.

— Не имеет значения, — быстро сказала Леля. — Сделай вид, это — на пару минут.

Чуть ли не насильно сунула мне сигарету и щелкнула зажигалкой. А потом спустилась до половины пролета и посмотрела вниз. Вероятно, внизу все было спокойно, потому что она поднялась обратно и стала вплотную ко мне. Губы и глаза у нее были сильно накрашены.

— Слышал? — спросила она.

— Слышал, — сказал я.

— Ну так ты еще далеко не все слышал, — сказала Леля Морошина. — Трое из этого Карантина все-таки как-то ушли. Одного из них взяли — сегодня, на Петроградской. Вздумал, видите ли, навестить семью, дурачок… — Она бросила докуренную сигарету и тут же полезла за следующей. Пальцы ее с перламутровыми ногтями немного дрожали. — Задержание было неудачное: он мертв. Но успел перед смертью продать две последние явки. На Конюшенном переулке и на Сенной. Ты, надеюсь, запомнишь: Сенная и Конюшенный переулок?

— А зачем мне это запоминать? — спросил я.

— Низачем, — показав белоснежные зубы, сказала Леля Морошина. — Ты — запомни. Ты просто запомни — и все…

И она снова бросила докуренную сигарету…

Разговор этот не выходил у меня из головы — все то время, которое я просидел за документами. Я прокатывал его в уме раз за разом и все больше недоумевал. Я ведь знал, что Леля Морошина работает на военных. На военных, на безопасность, уже давно. Ведь предостерегал же меня насчет этого Леня Куриц. А, по-моему, Куриц в подобных случаях промаха не дает. И к тому же у них, как мне кажется, что-то было. То есть, здесь на него можно полагаться вдвойне. Или это — какая-нибудь рутинная тупая проверка? Заложили в меня информацию и смотрят — как я теперь поступлю. Неужели они в самом деле считают, что я побегу с доносом? Притащу его, точно собака, в зубах? Пусть — на Лелю Морошину. Пусть — она работает на военных. Разумеется, никуда я с доносом не побегу. Ну их к черту. Пусть они, что хотят, то и делают.

Я проглядывал сообщения, поступившие за вчерашний день. Ничего интересного в них, как всегда, не предвиделось. За истекшие сутки действительно увеличилась площадь болот. Правда, скорость ее нарастания сохранилась на прежнем уровне. Кое-где появились — пока в зачатке — новые очаги. Часть Васильевского острова была теперь совершенно отрезана. К счастью, население уже покинуло эту часть. Разве что продолжали упорствовать какие-нибудь сумасшедшие. Также несколько увеличилась и площадь «железной травы». По последним подсчетам примерно на десять-двенадцать процентов. Но особенно много ее прорастало у Тучкова моста. Кстати, мне наконец-то прислали анализы из лаборатории. Впрочем, также ничего интересного: трава, как трава. И по минеральному составу, и по биологическим компонентам. Доктор Савин предполагал, что это так называемый «мятлик луговой», просто сильно мутировавший по неизвестным причинам. Тот же Савин ответственно заявлял, что генетической опасности нет. И что предпринимать серьезное о гр ан ич ен ие в ближайшее время не потребуется. Между строк я догадывался, что именно он имеет в виду. Он имеет в виду — прямую химическую атаку. Но решение об атаке все равно принимать буду не я. Вообще неизвестно, что из этой атаки получится. То есть, все это были — текущие мелочи, ерунда. Несколько больше меня заинтересовали сведения о насекомых. Энтомолог Сипян утверждал, что насекомых в городе больше нет. Что они либо вымерли, либо мигрировали за его пределы. Проводились отчетливые параллели с недавней миграцией крыс. И с замеченным ранее сокращением городских популяций пернатых. Энтомолог Сипян, между прочим, доводил свою мысль до конца, — заявляя, что в городе вымирает, по-видимому, все живое. Разумеется, обсуждался и предполагаемый механизм. Что-то очень такое, связанное с геопатогенными излучениями. Допускалось, что прямо под городом расположен мощнейший излучающий центр, чрезвычайно активно воздействующий на самые различные организмы и — наверное, образовавшийся в результате подвижек земной коры.