Андрей Столяров - Телефон для глухих

Герц не был одинок. Собственно, уже появление руканов поставило под сомнение разумность Контакта. Граница Заповедника и, следовательно, предел биологического воздействия Оракула, находились всего в двадцати километрах от Инкубатора, где в огромных, живых, дышащих горькими испарениями чанах, холодно бурля, чмокало и вздымалось осыпанное фиолетовыми искрами, прозрачное, будто тлеющее желе "звездного студня". Была построена дорога, связывающая обе Зоны. Ночью она подсвечивалась слабыми люминофорами - на этом настаивали этологи. Но вылупившиеся руканы упорно шли в самые разные стороны - веером, наугад. Действительно, как слепые котята. Из десяти новорожденных до места доходил только один. Остальные погибали. Если, конечно, их сразу же не перехватывали и не доставляли в Заповедник. Что было весьма непросто: рождение очередного рукана влекло за собой магнитную бурю - ограниченной сферы, но такой мощности, что следящие установки будто накрывало свинцовым одеялом - экраны дрожали нетронутой голубизной. Трудно было поверить в подобную расточительность. Или следовало предположить, что руканы взаимозаменяемы, как элементарные винтики, и не представляют для Оракула никакой ценности. В известной степени так оно и было, но этот напрашивающийся вывод убедительно опровергался катастрофами в вычислительных центрах Боготы и Санта-Челлини, и наконец, - известным параличом всей панамериканской Единой Компьютерной Системы. Скорее уж можно было принять точку зрения экстравагантного Колумбийца, что руканы воспринимают пространство - время слитно, в единой целостности. Эта целостность имеет иную кривизну, и поэтому пространственная ориентация каждой особи происходит в измерениях, выходящих за рамки земных. Более того, сам Оракул с сопутствующей ему атрибутикой - это лишь часть гораздо более сложной системы, которая "высунулась" в земную геометрию из недоступного нам, развернутого по иным осям мира.

Снова всплыла гипотеза Ляховского о "случайном включении". Программа, постепенно реализуемая Оракулом, не имеет к Земле никакого отношения. Мы случайно, в силу непонятных причин, отклонили на себя крохотный ручеек невообразимо мощного информативного потока, предназначенного совсем другому адресату. Включились в разговор двух или более цивилизаций, неизмеримо обогнавших Землю по уровню своего развития. Мы не можем даже примерно догадываться о последующих этапах этой программы. Все равно что питекантропа посадили к пульту атомной станции. "Вечный хлеб", "роса Вельзевула" и прочие вызывающие восторг открытия вовсе не являются сознательными благодеяниями Оракула, как зачастую думают. Просто питекантроп тронул клавиатуру. Контакт, осуществляемый на субстрате минимальной и обрывочной информации, неизбежно примет тератоидную форму. Часы уже тикают. Мы нажимаем кнопки, не имея представления о возможных результатах. Последствия могут быть ужасающими как для Земли, так и для Солнечной системы. А может быть, и для всей Галактики.

Подобные заявления, сделанные в безупречно корректной форме, неизменно будоражили общественное мнение, несмотря на резкие протесты ученых. Но что можно было возразить, если даже Роберт Кон, организатор и первый председатель Научного Комитета, в беседе с журналистами на вопрос о целях появления Оракула прямо сказал: "Не знаем и никогда не узнаем". Оставалось верить в спячку Оракула, феноменологические исследования, повторенные не один десяток раз, показывали, что при отсутствии активного ввода информации в соответствующую Зону Оракул сворачивал деятельность Инкубатора, Чистилища, Моря Призраков, и даже руканы - видимо, мозг системы - переходили на стационарную, повторяющуюся пляску, которая потребляла едва одну сотую операционной емкости подчиненных им компьютеров.

Дул ветер. Летала подхваченная бумага. Валялись стулья, коробки. Звериной пастью зиял выпотрошенный чемодан. Белела фарфоровая скорлупа тарелок. Женщина в распахнутом халате, сидя на корточках, разглядывала босоножку. Прижимала к себе белобрысого мальчика лет пяти. Он вырывался. Закатившись в беззвучном плаче, топал ногами.

Женщина поймала мой взгляд и сказала ясным голосом: "Ремешок порвался, не могу идти... Вы не видели моего мужа? Збигнев Комарский, программист... Он пошел посмотреть, что случилось". Вдруг, спохватившись, начала застегивать халат. Мальчик бил кулаками ей в грудь - мешал.

Их заслонили. Звякнуло толстое стекло. Изумительно чистый, нетронутый ручеек молока медленно вытек из дверей магазина. Было людно. Все бежали. Причем, бежали на месте - не продвигаясь. Как муравьи, если палкой разворотить муравейник. Стремительно и бестолково. Не понимая, где опасность.