Питер Страуб - История с приведениями

- Тогда я научу тебя уважать их, - она склонилась вперед, и теперь это был уже Дэвид с разбитым черепом, залитым кровью, с вывороченной, переломанной челюстью.

- Дон? Ради Бога, Дон.., помоги мне, - Дэвид сполз на бухарский ковер, пачкая его кровью. - Сделай же что-нибудь. Дон.., ради Бога.

Дон не мог этого выдержать. Он знал, что, если он нагнется к телу брата, они убьют его и с криком "Нет!" бросился к двери. Дверь распахнулась в темную комнату, полную людей, что-то наподобие ночного клуба ("Я сказал "ночной клуб", и она ухватилась за это", - подумал он), где белые и черные люди сидели за столиками лицом к эстраде.

На краю эстрады сидел доктор Заячья лапка и кивал ему. Саксофон опять висел у него на груди и он перебирал пальцами кнопки, пока говорил.

- Видишь, малыш, тебе придется уважать нас. Мы можем взять твой мозг и превратить его в кукурузную кашу, - он спрыгнул с эстрады и пошел к Дону. Скоро, - из его широкого рта теперь исходил нежный голос Альмы, - скоро ты уже не будешь знать, где ты и что ты делаешь, все внутри тебя смешается, и ты не сможешь уже отличать правду от лжи, - он поднял саксофон и опять заговорил голосом доктора. - Видишь эту трубу? В нее я моту говорить девчонкам, что я люблю их, и это, быть может, ложь. Еще я могу говорить в нее, что я голоден, и это, быть может, правда. Но я моту сказать еще что-нибудь замечательное, и кто знает, правда это или ложь? Остается догадываться. Сложное дело.

- Здесь слишком жарко, - сказал Дон. Ноги его дрожали, в голове продолжали отдаваться удары. Другие музыканты на эстраде готовились к выступлению; он боялся, что если они заиграют, музыка разорвет его в клочья. - Может, пойдем?

- Как хочешь, - сказал доктор Заячья лапка, и его желтые белки заблестели.

Тут ударил барабан, потом вступили литавры, звон меди наполнил воздух, и оркестр разом грянул что-то, поразившее его, как удар...

И он шел по пляжу с Дэвидом, оба босые, и он не хотел смотреть на Дэвида в его жутком могильном костюме, поэтому он смотрел на море, и на чаек, и на пятна нефти на воде, блестевшие под лучами солнца.

- Они просто ждут, - сказал Дэвид, - они могут ждать сколько угодно, пока мы не свалимся, понимаешь? Поэтому мы и не можем их победить. Можно выиграть несколько поединков, как ты в Милберне, но поверь мне - теперь они не оставят тебя в покое. И правильно сделают. Это не так уж плохо.

- Нет, - прошептал Дон.

И увидел на берегу, за ужасной головой Дэвида, коттедж, где они с Альмой жили когда-то, тысячу лет назад.

- Так было и со мной. Я хотел все тут перевернуть. Но эти старые лисы Сирс и Рики - знали столько всяких трюков, что в два счета затянули меня за поле. И тогда я решил, что смогу одолеть их только одним способом.

- Сирс и Рики?

- Конечно. Готорн, Джеймс и Вандерли. Разве не так?

- Так и было, - сказал Дон, глядя на багровое солнце.

- Да. И тебе лучше сделать то же, Дон. Видишь ли, они ведь живут вечно и видят нас насквозь, и когда ты думаешь, что прижал их, они выскальзывают и оказываются совсем в другом месте - совсем как те старые судейские крючки. Я сделал это, и теперь все это мое, - Дэвид обвел широким жестом дом, океан, солнце.

- И мое, - рядом шла Альма в белом платье. - Как сказал тот музыкант, это сложное дело.

Пятна нефти под ногами потемнели, радужные блики стали завиваться вокруг его щиколоток.

- Что тебе нужно, малыш, - сказал доктор Заячья лапка, - так это выход. У тебя гудит голова и крутит живот, и ты устал, как негр на плантации. Тебе нужно отыскать дверь.

- Дверь, - повторил Дон и тут же увидел перед собой высокую деревянную дверь, стоящую прямо на песке. На ней белело бумажное объявление, и он прочитал:

Мотель "Вид на залив".

1. Администрация просит гостей выезжать днем или оплачивать следующую ночь.

2. Мы уважаем вашу собственность - пожалуйста, уважайте нашу.

3. Запрещается готовить в комнатах.

4. Администрация желает вам хорошего отдыха и счастливого пути.

- Видишь?

- сказал Дэвид. - Счастливого пути. Сделай то, что желает администрация. Открой дверь.

Дон открыл дверь и шагнул за порог, на горячий асфальт автостоянки. Перед ним стояла Анджи, держащая открытой дверцу машины.

Старик в очках с золотой оправой, похожий на Адольфа Эйхмана, равнодушно посмотрел ему вслед.

Дон сел в машину.

- Теперь поехали, - доктор Заячья лапка тяжело опустился на сиденье рядом с ним. - Ты теперь всегда найдешь эту дверь, так ведь? Ты теперь с нами.

Дон вырулил со стоянки.

- Куда теперь?

- Куда, малыш? - негр усмехнулся. - По нашему пути. Это все, что у тебя осталось. Можем поехать куда-нибудь в деревню. Видишь?