Г Фальберг - Звезды видят все

Тербовен начал что-то взволнованно высчитывать.

— Что? Две трети светового года! Ведь это же восемь месяцев!

Фельзенштайн был удивлен.

— Конечно! А что в этом особенного?

— А всего это будет шестнадцать месяцев, — продолжал невозмутимо подсчитывать Петер.

Директор института покачал головой.

— И что это вы все высчитываете?

— Да все очень просто! Для того, чтобы пройти расстояние от Земли до вашей темной звезды, свету нужно восемь месяцев; столько же нужно ему и на обратный путь. В итоге получается шестнадцать месяцев.

Фельзенштайн непонимающе посмотрел на него.

— Что вы собираетесь предпринять? Измерить звезду с помощью радара? Что ж, желаю успеха и приятного времяпрепровождения! Только этого вам придется ждать шестнадцать месяцев.

Застывшими глазами Петер Тербовен смотрел куда-то вдаль, мимо собеседника, а когда его взгляд вновь принял свое обычное выражение, он сказал со странной интонацией в голосе:

— А ведь шестнадцать месяцев уже почти на исходе!

— Сегодня вы говорите загадками! — заметил Фельзенштайн, а потом добавил в шутку: — Вы что, неважно чувствуете себя? Может, я могу для вас что-нибудь сделать? Таблетку…

Но гость не среагировал на шутливые слова, а ответил серьезным тоном:

— Да, кое-что вы можете для меня сделать. Дайте мне точное местоположение этой звезды в созвездии Орион!

— Вы говорите все загадочнее, дорогой друг! Но вашу просьбу я охотно выполню.

Фельзенштайн задумчиво взял свой блокнот и назвал несколько цифр, которые его гость тотчас же записал.

— А вы не хотите мне сказать, что вы собираетесь делать? — спросил ученый, засовывая блокнот обратно в карман.

Тербовен посмотрел на часы к ответил:

— Извините меня, пожалуйста! Позднее я вам обо всем расскажу. А сейчас я должен идти! — Он быстро попрощался, отклонив предложение Фельзенштайна его проводить.

Директор института посмотрел ему вслед, задумчиво покачивая головой, а когда дверь за гостем защелкнулась, пробормотал: «Чудак-человек».

При этом он начал рыться обеими руками в своих карманах, ища сигарету. По старой привычке, они лежали у него в карманах не в пачке. Наконец он извлек одну, наполовину высыпавшуюся, и, разглаживая ее, пробормотал:

— Как он изменился!

В парке на осеннем ветру шумели деревья. Дневной шум давно затих. Со стороны города донеслись два глухих удара колоколов церкви «Святая троица» и приглушенное урчание автомобиля. Дом и парк были освещены бледным светом луны. Словно отшлифованные алмазы, сверкали на бархатном ночном небе бесчисленные звезды. Самое прекрасное зимнее созвездие Орион стояло на небосводе большое и яркое.

На дорожке, ведущей к дому, послышались тихие шаги. Человек в сером плаще, скрытый тенью деревьев, осторожно проскользнул к дому. Из-под глубоко надвинутой на лоб шляпы настороженно поблескивали глаза. Поднятый застегнутый воротник скрывал нижнюю часть лица. Медленно, бесшумно он подошел к дому и мимо главного входа проскользнул к заднему фасаду.

Здесь, на стене, рядом с дверью, ведущей в подвал, была прикреплена узкая железная лестница. Она доходила до самой крыши, огражденной металлическим парапетом. Человек взялся за перекладины так уверенно, словно он не раз уже бывал здесь и все ему знакомо, и полез вверх. Прежде чем взойти на крышу, залитую ярким лунным светом, он внимательно осмотрел ее. Слева, недалеко от края, можно было заметить верхушку трубы. Перед ней возвышалась надстройка с дверью. Справа стояла большая установка, заботливо укрытая парусиновым тентом.

Человек быстро преодолел оставшиеся ступени и открыл ключом замок сетчатой дверцы, мешающей ему проникнуть на крышу. Дверью, должно быть, уже никто не пользовался — она открылась тяжело и со скрипом.

Неизвестный застыл на миг и прислушался. Вокруг было тихо. Бесшумно подошел он к укрытой причудливой конструкции, которая покоилась на мощном бетонном цоколе. Вся она вместе с парусиновым чехлом была похожа на голову могучего допотопного чудовища и, казалось, даже шевелилась, как призрак, едва темные тени облаков набегали на нее.

Несколькими взмахами ножа неизвестный разрезал крепежные стропы брезента и высвободил прибор. Теперь он был похож на гигантский прожектор, укрепленный на двух стальных рессорах в положении свободного вращения. Его передняя часть, закрытая не стальным кожухом, как у прожектора, а черным блестящим диском, была направлена на северную часть неба.