Наталья Суханова - В пещерах мурозавра

Светя фонариком в щель, Фимка вдруг увидел муравья с белыми буквами на спине. Несмотря на то, что муравей мелькнул очень быстро, Фимка мог бы поклясться, что написано было "зде". В первое мгновение Фимка подумал, что это тот самый мураш, который спас его и которого Фимка украсил своей меткой. Но в том-то и дело: там было написано "ФФ", а на этом совсем другое. Да и росл он был, этот мелькнувший муравей, не то что тот, едва вышедший из кокона. "Мираж, - решил Фимка, - уже второй раз за эти сутки. Мираж или..." И тут уж совсем фантастические мысли одолели его: а что если его, Фимкино, появление в муравейнике так изменило естественную жизнь муравейника, что у муравьев произошла необыкновенная мутация! "А почему бы и нет? - подумал Фимка (уж очень хотелось ему так подумать!). Почему бы и нет?" Ведь самое главное в муравейнике - трофаллаксис, циркуляция химических веществ, феромонов, которыми все время обмениваются муравьи. А Фимку уже не раз облизывали с ног до головы - вот и слизнули с него немного человеческого вещества, вот и стали умнеть! И вдруг, вдруг...

Но дальше пофантазировать Фимка не успел. Почти одновременно мимо него проскочили два муравья, на одном из которых было написано "мы", а на втором что-то вроде "ерж". Это уж не было галлюцинацией, никак! Это означало, что в муравейнике, кроме него, есть еще... человек. Не просто разумное существо, а именно человек, знающий буквы, азбуку, а главное - знающий, что здесь находится он, Фимка, или хотя бы другое человеческое существо, которое поймет написанное.

Глава 35

Привет! - Привет!

Это была дядилюдина мысль - писать на муравьях слова. Он сказал:

- При такой быстроте и работоспособности каждый из них, наверное, успевает побывать во всех уголках муравейника. Если на тридцати муравьях написать слова, то Фима, если он жив, увидит кого-нибудь из них, поймет, что он не один, и, может быть, даст о себе знать.

И еще Людвиг Иванович сказал:

- Мы не можем ждать милостей от муравейника. До сих пор мы шли вслепую. Но теперь мы знаем достаточно, чтобы продумывать каждый шаг.

- Гениально! - воскликнула Бабоныко. - Просто и гениально!

После этого Людвиг Иванович усадил Тихую вязать паутинную лестницу, а Нюню поставил наготове с мелом в руке.

Едва показался муравей, несущий мусор, дядя Люда поднял пульверизатор и выстрелил.

Зашатавшись, муравей свалился в мусорную камеру.

- Он мертв? - спросила Бабоныко, но ей никто не ответил - все были заняты делом. Нюня быстро писала буквы на муравье, который уже зашевелился. Тихая вязала лестницу, а Людвиг Иванович ждал следующего муравья.

Не успела Нюня вывести четвертую букву, как муравей окончательно очнулся и опрометью бросился вон из камеры.

Дальше дело пошло живее. Нюня уже не справлялась, и Людвиг Иванович в помощь ей поставил Бабоныку. Но Матильда Васильевна то сокрушалась, что мел слишком толстый, то спрашивала, как пишется то или другое слово, то просила посмотреть, красиво ли у нее получается, так что не успевала она вывести и одной буквы, как муравей приходил в себя и удирал.

Где словом, где полсловом Нюня успела написать и "Мы здесь", и "Фима, держись", и "Мы в мусорной яме", и "Напиши нам". Для этого понадобилось десятка два муравьев.

Посмотрев озабоченно на свой пульверизатор, Людвиг Иванович сказал:

- Вещество кончается, - и приготовился выстрелить в следующего муравья, как вдруг Нюня закричала:

- Подождите, не стреляйте, это же Фефешка!

И действительно, муравьишка, вздрогнув антеннами, вдруг скользнул в камеру, прямо в объятия Нюни. Она его похлопала, погладила, пошептала, и вдруг Фефешка ее подхватил, а она поджала ноги. Держа Нюню в жвалах, Фефешка скользнул вверх. Мгновение - и они исчезли. Нюня только и успела крикнуть:

- Я найду...

Но кого "найду" - их или Фиму, они бы уже все равно не расслышали.

Сама же Нюня считала, что она должна найти всех: сначала Фиму, а потом их. Конечно, это было совсем нехорошо со стороны Нюни - ни о чем не спросив, ничего не обсудив, удрать на Фефешке из камеры отбросов. Но уж очень она волновалась с тех пор, как в камеру были сброшены Фимины сандалии. Правда, Людвиг Иванович, обследовав их, сказал, что сандалии сняты с живого человека и совсем недавно. Но ведь в муравейнике все совершается так быстро: только что одно, и вот уже другое. И потом, честно говоря, она не успела подумать, как Фефешка ее уже подхватил и потащил. Может быть, бабушки и дядя Люда считали, что она просила Фефешку ее утащить, - так это не так! Она просто обрадовалась Фефешке и приласкала его. Может, Фефешка сам догадался, что ей хочется выбраться из камеры и поискать Фиму, - это другое дело. Ей-то, конечно, очень хотелось, но подумать она не успела. А уж о Фефешке и говорить нечего: он вообще думать не умел. Может, потому и был такой быстрый - не успела она и глазом моргнуть, как он уже тащил ее по муравейнику.