Роберт Сойер - Смертельный эксперимент

Он нажал еще несколько клавиш.

— Ну вот, теперь мы уже записываем. Не торопись, выбери удобную позу, можешь не беспокоиться — у тебя есть еще несколько минут; все равно калибровка займет примерно столько же времени. — Он, как показалось Питеру, ужасно долго провозился, внося небольшие изменения в настройку прибора. — А теперь, как мы с тобой обговорили, — продолжал Саркар, — ты будешь получать серию сигналов-стимулов. Некоторые из них будут акустическими — произнесенные слова или звуки, записанные на аудиокассету. Другие — визуальными: ты увидишь картинки или слова, проецируемые тебе в глаза. Я знаю, что ты говоришь по-французски и немного по-испански; некоторые стимулы будут на этих языках. Сосредоточься на том, что ты видишь и слышишь, но не волнуйся, если твое внимание начнет рассеиваться. Если я покажу тебе дерево и это наведет тебя на мысли о древесине, а древесина — на мысль о бумаге, а бумага заставит подумать о бумажных самолетиках, что, в свою очередь, вызовет воспоминания о скверной пище, предлагаемой пассажирам авиарейсов, то это вполне нормально. Однако не старайся специально выдумывать подобные связи: это не упражнение на свободные ассоциации. Мы просто хотим отобразить те нейронные сети, которые существуют в твоем мозгу, и выяснить, какие стимулы их возбуждают. Готов? Нет: ты снова кивнул. Хорошо, приступаем.

Сначала Питеру показалось, что он смотрит стандартный набор тестовых изображений, но вскоре ему стало ясно: Саркар дополнил его картинками, предназначенными специально для Питера. Здесь были портреты родителей Питера, фотографии дома, в котором они с Кэти живут сейчас, и того, где они жили прежде, любительские снимки коттеджа Саркара, фотография самого Питера, сделанная в день окончания им средней школы, отрывки магнитофонной записи голоса Питера и голоса Кэти, и так далее, и так далее, ретроспектива «Это твоя жизнь», перемешанная с типичными видами озер, лесов, футбольных полей. Они перемежались с простыми математическими формулами, стихотворными строками и кадрами сериала «Звездный марш», с обрывками популярной музыки, которую Питер слышал подростком, с произведениями искусства и порнографическими картинками, с какими-то расплывчатыми пятнами, которые с одинаковым успехом могли быть портретом Эйба Линкольна, или собачьей мордой, или вообще ничего не изображали.

Время от времени Питеру становилось скучно, и его мысли сами собой возвращались к событиям вчерашнего вечера — этого злосчастного вечера, проведенного с сослуживцами Кэти. Проклятие, и зачем он только согласился туда пойти.

Чертов Ханс.

Он даже не мог мотнуть головой, чтобы отогнать от себя эти мысли, но усилием воли снова старался сосредоточиться на картинках и звуках. И все же периодически они тоже вызывали у него неприятные воспоминания: изображение рук, заставившее его подумать о Хансе, свадебная фотография Питера и Кэти, паб, припаркованная машина.

Нейронные сети возбуждались.

Они провели четыре таких двухчасовых сеанса сканирования с получасовыми перерывами, чтобы Питер мог потянуться, поработать челюстями, попить воды и сходить в ванную. Иногда фонограмма подкрепляла визуальные образы — он увидел изображение Мика Джеггера и услышал его композицию «Удовлетворение». Иногда эти образы странно противоречили друг другу — зрелище умирающего от голода эфиопского ребенка сопровождалось звуками эоловой арфы. А иногда образы, которые показывали его левому глазу, отличались от тех, что проецировались в правый, или звуки, проигрываемые в левое ухо, не имели ничего общего с теми, что были адресованы правому.

Наконец все это осталось позади. Просмотрены десятки тысяч картинок, записаны гигабайты данных. И датчики шлема отобразили каждый уголок и складочку, каждую магистраль и боковую улочку, каждый нейрон и каждую нейронную сеть мозга Питера Хобсона.

Саркар взял диск с результатами сканирования мозга и понес его вниз, в компьютерную лабораторию. Он вставил его в дисковод рабочей станции, предназначенной для исследований по искусственному интеллекту, и скопировал все эти данные в каждый из трех отдельных сегментов ее оперативной памяти, создав тем самым три идентичные копии мозга Питера, каждая из которых была изолирована в своем собственном банке данных.

— И что теперь? — спросил Питер. Усевшись верхом на складной стул, он опирался подбородком на свои ладони, сложенные на спинке стула.