Дмитрий Тарабанов - Свободный поиск (отрывки)

Створки шлюза смыкаются.

Повинуясь слабой силе тяжести, оседаю на пол. В следующую секунду гавитация вновь сходит на нет и меня подносит на достаточное расстояние вверх.

- Это как понимать? - порывисто спрашиваю, пытаясь как можно быстрее восстановить дыхание.

- Неполадки с генератором, - как ни в чем не бывало предполагает Зубенко.

- Я о том, что ты меня за борт чуть не выпихнул, лох!

На прозвище, которое обычно пишут под бурлацкими фамилиями, напарник по бегству широко раскрывает глаза. Но потом признает вину:

- Извини, это эти... рефлексы...

- Рефлексы, - гневно повторяю. - Еще раз и ты последуешь за тягачем.

Зубенко поворачивается к двери в непосредственно "нутрь"

линкора. В динамике шлемофона неразборчивый шепот.

- Ты мне поругайся! - угрожаю.

Гравитация возвращается вновь, и мы обое падаем на колени.

Зубенко возится с замком двери. Ясное дело: побыстрее хочется выбраться из этой стальной камеры, максимально минимальной по объему.

- С частичной победой, в общем, - бросаю, протягивая руки к шлему, чтобы снять его с плечей.

Наконец дверь поднимается.

Но шума врывающегося воздуха - не дождетесь!

- В корабле вакуум, - озвучивает мой вывод Зуб.

- В корабле или только в его части?

- Сейчас узнаем.

Зубенко отталкивается обеими руками от дверных рам и выходит в коридор. Ударяю его в спину, чтобы проход не загораживал, и выхожу сам.

- Матерь Божья, - протягивает Зубенко, оглядываясь. - Что у них здесь произошло? Судный день?

- Декомпрессия, - говорю. Морщусь. - Явно декомпрессия.

Сила тяготения пропадает, и синющие трупы в звездной прессерской форме поднимаются с пола. Костюм и плоть на грудной клетке почти каждого разорваны: взорвались от разности давления легкие. Безжизненные закостеневшие руки самовольно обращаются в воздухе. Стеклянные глазницы темно-серого цвета с синими прожилками бросают на нас случайные взгляды. Не говоря уже про жадно раскрытые рты, так и не успевшие выпустить воздух. Осмос их опередил.

Меня подташнивает.

- Мы так и будем глазеть? - Скрываю свое отвращение. - Прессеры наверняка сообщили бурлакам способ проникнуть на линкор. Минута - две - и мы у них в руках. И плакала тогда наша...

- Независимость, - преждевременно заканчивает Зуб.

- Да. Только я бы назвал это другим именем. Более... - припоминаю, где у данного кораблика север. Если мы причалили на стыке носового и основного сегментов, то... - А теперь в рубку. Это налево. Вперед по коридору.

Зубенко не двигается. Ждет.

- Давай, иди вперед! - повторяю.

- А ты?

- Я за тобой. Нужно кое-что сделать.

Он смотрит на меня пристально, словно вопрошая: "А хитрить не станешь?" А я ему взглядом в ответ: "Не твое дело!"

Гравитация вновь нарастает, и Зубенко, решаясь, окончательно вылазит из шлюза. Он прижимается к стенке, тщательно стараясь не входить в соприкосновение с разлегшимися вдоль коридора трупами. Идет. Несколько раз озирается. Я махаю ему рукой.

Итак, в пункте "Отыскать оружие" у меня значилось: надыбать первую подходящую аптечку, достать оттуда инъекц-шприцы со снотворным и обезбаливающим и использовать по назначению. Но благодаря мертвым прессерам, в изобилии лежащим на полу тускло освещенного коридора, манипуляции мои облегчаются.

Только отнять у трупа универс оказывается отнюдь занятием не из приятных.

Зубенко продвинулся уже достаточно далеко, и я боюсь упустить его. Поодхожу к ближайшему комку одеревеневшей плоти и ткани, лежащему спиной кверху. Протягиваю руку к кобуре. И в этот момент невесомость возвращается на позиции. Тело черноволосого прессера с воскового цвета кожей приподнимается, а его рука с растопыренными пальцами ищет мою шею...

Жуть. Неужели, бывший Муравьед трупов испугался?

Поднимаю ногу и жестко придавливаю мертвого прессера к полу.

Он, как коряга, дрейфующая по лесной топи, повинуется. В то же время второй закон Ньютона подбрасывает меня вверх.

Приходится ухватится защищенными перчаткой пальцами за ломающиеся волосы мертвеца.

Пытался поставить на место, а в результате сам на место стал.

Кое-как мне удается выудить из кобуры универс. На рукояти радостно оживают огоньки: вакуум такому оружию ни по чем.

Перевожу в режим "щадящего" станнера.

Прессерская техника с расчетом на вековое пользование создавалась. Не в ровнь сектантской: их яды и "объединяющие носители" за считанные недели скисают. Хотя действуют эффектно. Романтично даже.