Александр Сапаров - Личный лекарь Грозного. Прыжок в прошлое

Но времени, развлекаться такой забавой у меня не было, поэтому я двинулся через дерущуюся толпу, предварительно распорядившись, что если голодранцы будут и дальше тут биться, попотчевать их батогами, а то потом не отлипнут от ворот.

Когда зашел к государю, тот, в отличие от последних дней, похоже, находился в прекрасном расположении духа. Но окружающие были, по моему, этому не очень довольны, да и я тоже не обрадовался. Все хорошо знали, что после таких перепадов настроения, Иоанн Васильевич был склонен к неожиданным решениям.

Увидев меня, государь громко сказал:

— А вот и молодой отец пожаловал, рад за тебя Сергий. А скажи мне боярин, не надумал еще, кто у твоего сына будет крестным отцом?

— Нет, государь не думал я. Да и жена еще слаба телом, до сорокового дня еще много времени, может, кто из знакомцев моих надумает.

Иоанн Васильевич оглядел присутствующих.

— А что скажешь Щепотнев, если царь всея Руси крестным отцом твоего сына станет?

В палате наступила гробовая тишина, такого поворота беседы никто не ожидал.

Я встал на колени перед царем и коснулся головой пола.

— Недостоин я такой чести великой, государь.

Настроение у того немедленно стало портиться, уже с нахмуренными бровями он, повысив голос, сказал:

— Про то речь не шла, достоин ты или нет, это мне решать пока я в этом царстве помазанник божий. Ответствуй, немедленно, согласен, али как?

— Государь, ты мне такую честь великую оказываешь, как же я могу от такого отказаться, конечно, согласен. Сам то я такой дерзости великой не смел и помыслить, государя в крестные пригласить.

Бояре стоявшие вдоль стен, с завистью косились на меня и молчали. Все ждали, что будет дальше.

Царь вновь повеселел, и уже с улыбкой вновь заговорил:

— Ну, так бы сразу, говорил, и чтобы крестную нашел, на которую взглянуть не страшно было, понял?

Да государь, — выдохнул я.

Когда присутствующие медленно вышли, за дверями послышался шум, все делились, удивительной новостью.

— Ну, все, — обреченно подумал я, — сегодня вся Москва будет знать. Интересно, зачем Иоанну Васильевичу понадобилось становиться крестным?

Действительно, за прошедшее время я давно понял, что царь ничего не делает просто так, и сегодняшнее представление было разыграно для какой-то цели. Но вот какой?

Я уже привычно провел осмотр, Иоанн Васильевич ни на что не жаловался и оставался в хорошем настроении, но вот больше о крещении не говорил. Я тоже не вспоминал о сказанном и делал свое дело.

Над вечным городом Римом нависло серое дождливое небо, моросил мелкий дождь. Но было достаточно тепло для зимы. И люди сидевшие, в небольшой комнате базилики Святого Иоанна Крестителя с удовольствием вдыхали свежий воздух из открытого окна. Во главе длинного стола восседал сгорбленный старик, одетый в белую сутану, с накинутой на плечи моцеттой, пелериной красного цвета, на его голове была зимняя шапочка камауро, также красного цвета, отделанная горностаем, по этой одежде любой католик сразу бы узнал, что перед ним находится римский папа Григорий тринадцатый. Сзади него стояли два служки, готовые в любую минуту выполнить его поручения.

Напротив него сидело два кардинала, неприметный скромный монах в простой рясе, перевязанной веревкой, и епископ, который видимо в своей жизни побывал и воином.

Сейчас все видные служители церкви внимательно слушали скромного монаха- генерала ордена иезуитов.

Ваше святейшество, — говорил генерал, — с глубочайшим прискорбием сообщаю, что наша, давно лелеемая надежда, на обращение схизматиков Московии в истинную веру, на данном этапе откладывается. Не хочу загружать вас мелкими, недостойными вашего сана подробностями, но хочу сказать, что в силу обстоятельств, мы вынуждены начать все с самого начала.

Папа Григорий поднял на говорившего слезящиеся, выцветшие от возраста, глаза, и сказал:

— Сын мой, вот уже несколько веков наша церковь ведет явную и тайную войну с православием, и сегодняшнее отступление ничего не значит в этой многолетней схватке. Сейчас мы выслушаем тебя, и решим, как нам дальше действовать в сложившейся ситуации. Продолжай, мы все внимательно тебя слушаем.

— Ваше святейшество, как вы знаете, в последние годы у нас наметились определенные успехи, десять лет назад после заключения Люблинской унии нам удалось отправить в Литву из Польши наших братьев, а после того, как крулем Польши стал Стефан Баторий, верный сын нашей церкви, нам удалось с его помощью создать больше десяти иезуитских колледжей в городах Польши и Литвы, а в Вильно даже Академию и университет виленского общества Иисуса. В этих колледжах мы смогли обучать сотни славян, которых можно было использовать для усиления нашего влияния на востоке. Было потрачено много золота и серебря для подкупа крупных феодалов Московии. И сейчас, как, будто Господь за что-то на нас разгневался. После того, как был убит Стефан Баторий поляки, как всегда устроили посмешище из выбора короля. Не обижайтесь Радзивилл, но я просто говорю факты, без каких либо оценок, — повернувшись, к недовольно наморщившемуся епископу, сказал иезуит.