Линда Бакли-Арчер - Прыжок в прошлое

Когда я рассказывала Питеру Скокку о его роли в произошедших событиях, он попросил меня включить в повествование несколько выдержек из книги, найденной им в Хоторн-Коттедже в Дербишире. Она называлась «Жизнь и времена Гидеона Сеймура». Книга написана между 1790 и 1792 годами, но не была опубликована (по крайней мере, к тому моменту, о котором идет речь).

Питер полюбил рассказы Гидеона. Лежа под тенистым дубом в Хоторн-Коттедже, Питер позволял голосу Гидеона вести себя по разным местам и переносить в те времена, свидетелем которых Питер не мог быть, многих – и не хотел. Питер говорил, что справедливо было бы иногда позволять рассказывать обо всем самому Гидеону. И тогда я добавила несколько цитат из его книги.

Что же касается автора, которому доверено повествование о событиях, оказавшихся столь значительными для очень многих людей, то пока вы не услышали всю историю полностью, вы не поймете, ни какова моя роль, ни почему столь сложная задача досталась мне. Я собрала вместе все переплетающиеся линии в надежде на то, что этот рассказ не только послужит серьезным предупреждением, но и покажет величие человеческого сердца и безграничное стремление человека к познанию Вселенной.

Питер просил меня, если возможно, посвятить эту книгу памяти Гидеона, и я счастлива это сделать, поскольку его роль во всех происходивших событиях чрезвычайно важна.

В первые дни пребывания в Хоторн-Коттедже Питеру казалось, что отец бросил его. Я понимал, какую он испытывает боль, и меня это огорчало. Гнев, который Питер таил внутри себя, медленно нарастал, но мальчик не позволял себе расслабляться и говорить об этом.

Однажды Питер сказал, что хотел бы, чтобы его отцом был я. Тут пришла моя очередь разозлиться.

– Что за безумство? – закричал я. – Какое такое преступление совершил твой отец, что ты готов поменять его на вора?

– Он не совершал никакого преступления, – ответил Питер, – но отец, который не любит своего сына, должен быть наказан.

Было раннее субботнее утро шестнадцатого декабря, первый день рождественских каникул. Первые лучи солнца коснулись, наконец, окон большого дома на краю Лондона. Питер выпрыгнул из кровати, пулей метнулся к окну, отдернул занавеску и зажмурился от предвкушения счастливого дня. За домами, на другой стороне Ричмонд-Грин, пылало солнце, на чистом бледно-голубом небе не было ни облачка.

– Да! – громко крикнул Питер и со всей силы бросился на кровать, чтобы как следует попрыгать на матрасе.

Такой день не мог бы испортить даже проливной дождь, но все же отлично, что сегодня светит солнце. В прошлом году, как раз в двенадцатый день рождения Питера, папа задержался в Венеции по делам и не смог вовремя вернуться домой. Потом отец еще раз отложил празднование дня рождения сына из-за деловой поездки в Нью-Йорк и записал в своем ежедневнике, что праздник будет перенесен на первый день рождественских каникул. С папиными обещаниями всегда происходило одно и то же. Они миражами прятались где-то в будущем, и чем ближе ты к ним подходил, тем призрачнее они становились, и казалось, что они совсем исчезнут. Когда мама уехала работать в Штаты первый раз, Питер надеялся, что отец будет уделять ему больше времени. Однако у мистера Скокка всегда возникали какие-то встречи, клиенты, срочные дела, и все это требовало слишком много отцовского внимания.

Но сегодня целый день папа будет с ним: катание на лыжах, потом ланч в городе и, наконец, посещение футбольного матча Премьер-лиги – все время с отцом! И все самые любимые развлечения! Теперь уж ничто не помешает празднику осуществиться. Подтверждая этот замечательный факт, вверх по лестнице плыл запах жарящегося бекона и сосисок. В обычные дни в семействе Скокков никогда не готовили такой завтрак. Желая продлить удовольствие, Питер уютнее завернулся в одеяло, и когда кто-то стал открывать дверь, притворился спящим.

– Просыпайся, Питер, пора вставать. – Маргрит определенно была лучшей из череды гувернанток, которых нанимал папа, с тех пор как мама уехала работать в Лос-Анджелес. Гувернантка была немкой и готовила изумительные котлетки.