Александр Сапаров - Личный лекарь Грозного. Прыжок в прошлое

— Так ты ведь Тимофей Невежа, который с Друкарем работал, когда Апостола напечатали?

— Истинно так, великий государь, — сказал Невежа, благоразумно не глядя на царя и не вставая с колен.

— Показывай тогда Тимофей, что вы сейчас делаете.

— Так вот великий государь, вон там монаси с молитвой листы библии набирают, Вот тут лежат гравюры на дереве художниками вырезанные, тоже для книги святой. Погляди, мы к твоему приезду для пробы несколько листов отпечатали.

Он встал с колен и, подойдя к большому столу, взял с него несколько листов плотной бумаги и протянул царю. Мне было видно, как вытянул шею Антоний, стараясь разглядеть из-за высокой спины царя, что написано на листах. Я кивнул головой Тимофею, на Антония и, Невежа, сняв со стола еще пару оставшихся листов, с поклоном протянул их митрополиту. Митрополит и государь стояли молча, читая четкие строки типографского текста. Отпечатанные на хорошей голландской бумаге, с заглавными буквами цвета киновари эти оттиски нравились даже мне, видевшему гораздо больше присутствующих. Антоний читал, беззвучно шевеля губами, потом он протянул прочитанные листы обратно Тимофею и молча ждал, когда закончит чтение царь, видимо, стесняясь раньше него высказывать свое мнение.

— Щепотнев, я смотрю не хуже, чем у Федорова получается. Лепо, даже очень. А что же далее не печатаете?

Иоанн Васильевич, хочу, чтобы весь текст вначале набрать. И чтобы художники все гравюры сделали. Но самое главное, нет у нас пока бумаги своей хорошей. Надо будет голландскую покупать, либо самим делать учиться. Но теперь есть у тебя астролог Тихо Браге, знаю я, что у него в Дании своя бумажная мануфактура была, зело хорошую бумагу она делала. Я вот думаю, что в следующем году, сможет он и у себя на землях, тобой данных, такую мануфактуру устроить и бумага для книг святых у нас делаться будет.

Иоанн Васильевич хмыкнул:

— Сомнительно мне это, но поглядим, может и поставит он мельницу такую. Сергий Аникитович. а что за стопки бумаги лежал напечатанные, это что такое?

— А это великий государь печатаются наставления для учеников моих. По изучению письма нового и науки арифметики, потому, как чтобы ученики могли лечебное дело изучать, должны они читать писать и считать хорошо.

Я взял пару методичек, напечатанных уже новым шрифтом и подал царю. Тот попробовал почитать:

— Странное дело, вроде не нашим письмом написано и буквицы на вид чужие, но пару раз прочитаешь и вроде понятно все. Ладно, Щепотнев, доволен я твоими делами, а когда лекаря в мое войско пойдут, то совсем хорошо будет.

Ко мне подошел Антоний и тихо спросил:

— Сергий Аникитович, а что ты с листами этими будешь делать священного писания?

— Владыко, так, что с ними можно делать, вестимо, будут лежать и ждать своего часа, когда в книгу вставим.

— Ааа… ну тогда ладно, — успокоено протянул Антоний.

Интересно, — подумал я, — чего он ожидал, что я скажу, что с этими листами мы в нужник пойдем.

В это время нашу беседу прервал архимандрит, который сообщил, что скромная монастырская трапеза уже готова, и он приглашает всех откушать, чем бог послал.

Да уж это конечно была очень скромная трапеза, пожалуй, и у Иоанна Васильевича было немногим богаче. Расстарался отец Кирилл. Единственно, что отличало монастырскую трапезу, не было на столах никакого вина. А так столы ломились от блюд. Хлебосольный хозяин усадил всех за стол, это было достойным завершением, трудного для меня и для него, дня.

Домой я попал довольно поздно. Но Кошкаров, который сегодня сопровождал меня весь день, уходить не собирался.

— Сергий Аникитович, хоть уже темно, но надо поговорить. Надумал я тут дело одно, обсудить бы?

Я тяжело вздохнул и пошел с ним в его флигель. Сонный Гришка открыл нам дверь.

— Ну что там хлоп наш живой еще? спросил Борис.

Гришка закивал головой, начал крутить рукой перед нами.

Кошкаров перевел эти жесты:

— Говорит, что седня в ноги кидался ему, живота просил не лишать. Вот, пусть посидит, поплачет в темнице, а то, как православных извести отравой, так не плакал.

И после этих слов с неодобрением посмотрел на меня.

Когда уселись за столом, Гришка, закрыл за нами дверь, и сел около нее на лавку.

— Думал, я долго, Аникитович, — сообщил Кошкаров, и вот, что надумал. Придется нам Захарьина Юрьева на живца ловить.

— Это как, Борис, ты делать собираешься.

— Так вот как ни крути, а придется тебе Сергий Аникитович живцом побыть.