Петер Сабо - Сжатие времени

После доклада было задано лишь два вопроса, и оба задал старик, как позднее выяснил Хайд, профессор Финлей, один из самых видных в Америке исследователей элементарных частиц.

— Какое по величине пространство можете вы бомбардировать хрононами и считаете ли вы возможным обращать причинно-следственные связи в живых структурах?

— Максимальное пространство — один квадратный фут, но, думаю, можно и плоскость, значительно больше этой, «выложить» такими пластинками. Яйцо — живая структура, то есть почти живая, именно поэтому я его выбрал. Разумеется, если бы мы умершую уже особь поместили на такую обращающую плоскость, то не «вернули» бы ей жизнь, и речь могла бы идти лишь о виртуальной обратимости…

— А как по-вашему, в какой стадии этого «сжимающегося времени» находится сейчас Вселенная?

Хайд почесал затылок.

— Это скорее философский вопрос… Должен, конечно, наступить такой момент, когда прежнее равновесие причинно-следственных связей нарушится, иными словами, как говорил Гамлет, «распадется связь времен». Жизнь людей и само колесо истории начнут все быстрее крутиться в обратную сторону. Но это произойдет очень нескоро, только тогда, когда время действительно остановится… в переходном состоянии равновесия…

Больше вопросов не было. Кое-кто подошел поздравить Джорджа Хайда, но большинство, смеясь и недоуменно покачивая головой, тут же покинули зал. Секретарь Королевского общества не стал просить молодого физика подготовить письменный текст доклада для опубликования в ежегоднике.

Джордж Хайд вернулся в Норвич в мрачном расположении духа. Его жена Барбара, приготовив праздничный ужин, ждала его, но по расстроенному лицу мужа сразу поняла, что для праздника пока нет никаких поводов.

На другой день лишь одна из утренних газет, «Обсервер», поместила несколько строк о докладе Джорджа Хайда: «Перед немногочисленными слушателями выступил с докладом молодой преподаватель Норвичского университета, доктор Джордж Хайд. Он пытался доказать интересную теорию времени с помощью нескольких не очень убедительных, но забавных фокусов, в которых главную роль играли куриные яйца и стаканы. По его мнению, структура пространства-времени Вселенной такова, что сжатие времени и нарушение причинно-следственных связей могут сопровождаться расширением пространства. Доктор Хайд тоже, как видно, стал жертвой старой ловушки: что было раньше, курица или яйцо? Но на этот вопрос, как мы полагаем, и он не даст определенного ответа».

Покраснев от гнева, Джордж Хайд отшвырнул газету. Теперь на кафедре станут над ним издеваться, а студенты будут пересмеиваться за его спиной.

— Не сердись, дорогой, — проговорила Барбара, тоже прочитавшая газету. — Гении редко получают признание при жизни.

Джордж выругался и, хлопнув дверью, вышел из комнаты. Он знал, что Барбара сказала это из лучших побуждений, но ее наивность хоть кого могла вывести из себя.

В лаборатории он мужественно перенес поздравления и неизбежное подтрунивание коллег, а затем углубился в свои расчеты. О степени расширения Вселенной он располагал данными главным образом благодаря Хабблу, но, определяя возраст Вселенной, мог опираться, разумеется, только на ориентировочные оценки. И о нарушении равновесия пространства-времени мог делать лишь примерные предположения: плюс-минус один-два миллиона лет здесь едва ли учитывались…

Огорченный, Джордж отошел от вычислительной машины. Его взгляд упал на алюминиевую пластинку, которую он предварительно положил возле себя. На ней валялась дохлая муха. Это привлекло его внимание, и он вспомнил вопрос профессора Финлея о живых организмах.

Хайд поспешил на кафедру психологии, где один ученый, с виду робкий, запуганный, уже долгие годы проводил лабиринтные опыты с крысами и белыми мышами, так что постепенно и сам стал похож на своих подопытных животных. В лаборатории психолога стояла ужасная вонь. Хайд попросил у него мышь и, взяв ее за хвостик, морщась, понес к себе на кафедру. Ему не повезло, он встретил несколько своих учеников, на которых вид Хайда с мышью произвел неизгладимое впечатление.

Хайд положил мышь на алюминиевую пластинку. Животное оцепенело, потом заволновалось, за какую-то долю секунды словно бы изменилось в размере и, наконец, вытянувшись, испустило дух.

«Понятно, — рассуждал Хайд. — Жизнедеятельность — комплексное явление, и распад причинно-следственных связей нарушает деятельность клеток и органов. Да, это так… Но сжатие времени Вселенной должно когда-нибудь произойти… Здесь причина и следствие, превращаясь в свою противоположность, не обязательно вредят живым организмам…»