Роберт Силверберг: Одного поля ягоды (Два сапога пара)

Я уже почти забыл об инциденте с задетой гордостью каллерианца и беглой жене стортулианина, когда дверь отворилась и вошел землянин, назвавшийся Илдваром Горбом с Ваззеназза-13.

– Как ты сюда попал? – удивился я.

– Ваш человек немного отвлекся, – ответил он радостным тоном. – Ну как, еще не передумали насчет меня?

– Убирайся, пока тебя не вышвырнули.

Горб пожал плечами.

– Я так и думал, что вы еще не передумали, поэтому решил сменить легенду. Если вы не хотите поверить, что я с Ваззеназза-13, давайте считать, что я землянин и хочу стать вашим сотрудником.

– Меня не интересует твоя легенда. Убирайся, пока… -…меня не вышвырнули. Ладно, хорошо. Дайте мне только полсекунды.

Корриган, вы ведь неглупы, я тоже, а вот ваш парень снаружи – глуп. Он не умеет вести себя с инопланетянами. Сколько раз за день сюда без приглашения врывалось какое-нибудь существо?

– Слишком много, черт побери, – проворчал я.

– Вот видите! Он некомпетентен. Что, если его уволить и нанять меня? Я прожил на разных планетах половину своей жизни и знаю об инопланетянах все.

Я глубоко вздохнул и взглянул на обитый панелями потолок, прежде чем ему ответить.

– Послушайте, Горб, или как вас там еще, у меня сегодня трудный день.

Здесь был и каллерианец, угрожавший мне смертью, и стортулианин, собравшийся из-за меня покончить с жизнью. У меня есть совесть, и она меня беспокоит. Однако зарубите себе на носу: ваши предложения меня не интересуют. А теперь…

В этот момент дверь с грохотом распахнулась и в кабинет ворвался каллерианец Хираал. Он весь с головы до ног был одет в сияющую металлическую фольгу, а вместо церемониального бластера держал в руках меч в рост человека. Позади каллерианца, вцепившись в его пояс, беспомощно тащились Стеббинс и Аучинлек.

– Извините, шеф, – выдохнул Стеббинс. – Я пытался его остановить, но…

Тут Хираал, остановившись у моего стола, заглушил Стеббинса своим ревом:

– Землянин, ты нанес клану Гурсдринн смертельное оскорбление!

Держа палец на кнопке, выстреливающей сеть, я приготовился выдать ему по первое число при первом же признаке нападения. Хираал продолжал орать:

– Ты несешь ответственность за то, что здесь сейчас произойдет! Я сообщил властям, и ты будешь осужден за то, что вызвал смерть разумного существа! Страдай теперь, земная обезьяна!

Хираал взмахнул своим огромным мечом, с силой всадил его себе в грудь и упал на ковер лицом вперед. Лезвие вылезло из его спины фута на два.

Не успел я хоть как-то отреагировать на это чудовищное харакири, как дверь снова распахнулась и в кабинет вошли трое рептилий с зелеными поясами, какие носила местная полиция.

– Вы Дж. Ф. Корриган? – спросил один из полицейских, видимо, главный.

– Д-да.

– Мы получили жалобу на вас. В указанной жалобе сообщается… -…что ваши неэтичные действия непосредственно вызвали смерть разумного существа, – дополнил второй гхринский полисмен.

– Доказательство лежит перед нами, – пропел главный, – в виде трупа несчастного каллерианца, несколько минут назад зарегистрировавшего у нас свою жалобу.

– Следовательно, нашим долгом является арестовать вас за совершенное преступление, – подвела итог третья ящерица. – И объявить, что вы наказываетесь штрафом в сто тысяч галактических долларов, или двумя годами тюрьмы.

– Стоп! – возмутился я. – Вы хотите сказать, что всякое существо из любого уголка Вселенной может зайти сюда, выпустить себе кишки на моем ковре, и я же после этого еще и буду виноват?

– Таков закон. Вы отрицаете, что ваше упрямое нежелание уступить просьбе усопшего лежит в основе его печальной кончины?

– Нет, пожалуй, но…

– Отсутствие отрицания является признанием вины. Ты виновен, землянин!

Закрыв глаза, я пожелал про себя, чтобы все они куда-нибудь исчезли.

Если бы понадобилось, я бы осилил штраф в сто тысяч, но это вырвало бы огромный кусок из прибылей года. Однако тут я вспомнил, что в любую минуту сюда может ворваться маленький стортулианин, и, если он тоже себя прикончит, мне придется выложить еще сто тысяч долларов за его самоубийство…

Дальнейший ход моих мрачных мыслей был прерван появлением того самого стортулианина. Он медленно вошел в открытую дверь и неуверенно остановился у порога.

Меня посетило видение непрекращающихся неприятностей с законом на Гхрине, и я поклялся никогда больше не прилетать сюда.

Угрожающим тоном стортулианин заявил:

– Жизнь потеряла свой смысл. Моя последняя надежда исчезла. Мне осталось только одно!