Владимир Голубев - 1894

В споре сним, кроме Гусева, принимали участие атаман казаков и Вилкокс.

Спорили открыто, в порту, перед группой офицеров.

Лю Лао Цзы никто не останавливал, и его неприятный, не мелодичный, визгливый голос был слышан всем китайцам, а для казаков имелся переводчик. Полковник обвинил Гусева не только в задержке в Осака, но и во всех смертных грехах. Иногда Лю Лао Цзы переходил на ужасный английский язык, непонятно зачем. Богатый, щегольской мундир китайца в комплекте с блестящими туфлями пришл в негодность, и его растрепанный вид и смотрелся хуже скромной полевой формы Гусева, не говоря о добротном мундире Вилкокса. Пара устаревших пистолетов с богатой отделкой никого не могли обмануть. Широкое скуластое лицо выдавало примесь монгольской крови, на фоне утонченных лиц китайских офицеров.

— Генерал, я предупреждал вас, что нельзя целую неделю оккупировать город, — от ярости он даже подпрыгнул, Японцы не дураки, они приготовились к нашим налетам! Любой, у кого есть мозги, вызвал бы крейсер из Кореи. И вот, мы сидим в Наниве (старое название Осаки), а крейсер «Нанива» ждет нас на выходе их бухты. И командует им граф Того, самый жестокий человек в мире. Как только у пролива соберутся канонерки со всего побережья, они войдут в залив и расстреляют нас в упор! Боже мой! Мы попали в мышеловку! Если бы не мелководность залива, граф Того расстрелял нас еще вчера вечером!

Вилкокс засмеялся, а Лю Лао Цзы рассвирепел.

— Чему ты смеёшься? Полукровка! Ты сошел с ума, нам не выбраться, твой Гусев не может сотворить чудо, нас всех повесят, как тех казаков!!! — плевался слюной полковник. Он повернулся к Гусеву, — Твоему Железному герцогу нужно смеяться над своим генералом, над тобой! Ты глуп! Ты смешен! Ты привел нас к смерти!

Гусев смотрел на него и вспоминал всю эту неделю. Да. Даже замок Осака-дзе так и не был взят. Хорошо, что крепость Хидэеси стояла разрушенной. Еще лучше было то, что из-за мелководности Осакского залива в него не могли входить крупные суда, поэму крейсер стоял за проливом.

— Ты считаешь меня смешным, полковник? — спросил он, нависая над китайцем, который как-то вдруг «сдулся», и стал меньше ростом, — Кто же тогда ты? Клоун? Я предлагал тебе забрать те суда, что стояли на рейде за проливом, и возвращаться. Нет, ты посчитал, что тебе такой добычи мало. Помнишь? «Мы все поделим, как договорено! Забирайте свою законную долю», и настоял идти с нами в Осаку.

Гусев говорил негромко, он устал, но все слышали его, перестав обсуждать мех собой безрадостные перспективы.

— Ты кричишь, что нас всех повесят, хотя граф Того час назад прислал письмо, где предлагает тебе, полковник, и всему китайскому отряду сдаться в плен, с гарантиями соблюдения всех прав военнопленных, под его честное благородное слово. Заметь, полковник, он предлагает это только вам, но не мне и моим казакам.

— Это потому, что ты, генерал, специально заманил в засаду весь японский отряд, все шесть тысяч ополченцев из Киото и Нагоя. Ты подло расстрелял их на пустынной дороге из своих пулеметов, не дал им ни шанса. Они не могли ни спрятаться, ни сдаться в плен, ни отступить! — завизжал полковник.

— Господи, боже мой! Я ещё и виноват, что японцы послали свою резервную бригаду расправиться с нами!?

— Сейчас не время спорить! Я вынужден принять предложение графа Того! — отрезал осмелевший Лю Лао Цзы.

— Это твоё право, полковник, — Гусев презрительно оглядел его, и перевел взгляд на китайских офицеров. Он решил дать им последнюю возможность сохранить свою честь, — Те, кто не собирается сдаваться в плен, могут подойти ко мне.

Примерно треть офицеров сначала медленно и нерешительно, но потом все смелее двинулись к Гусеву.

— Полковник, оставьте добычу на пирсе, грузите своих людей на баркасы, и чтобы до полудня вас здесь не было.

— Я сам решу…

— Убирайся к дьяволу, — закричал Гусев, не выдержав напряжения.

Володя во многом чувствовал свою вину в случившемся. Когда крейсер «Нанива» вечером перекрыл пролив, его борт прикрывали от торпед с десяток судов, Граф Того знал чего опасаться. Гусев назначил атаку на раннее утро, но за ночь пролив перегородили полсотни судов, связанные в одну цепь. Атака захлебнулась, не начавшись, и под плотным огнем артиллерии с «Нанивы» четыре катера и торпедоносец откатились назад.

Теперь-то Гусев понял, что единственная возможность атаки ночью была им бездарно упущена.

А как Володя гордился захватом верфи и города! Огромные трофеи и незначимые потери, грамотная засада с пулеметами, уничтожившая огромный японский отряд. Особенно он веселился, выкуривая из замка Осака-дзе японцев, окуривая их дымом. Он заставил жителей собрать со всего города шерсть и кожу, они сложили их в зданиях с наветренной стороны и подожгли. Пожар разгорался плохо, но дым был крайне едкий. Китайский отряд был огромен. Два десятка судов увела призовая команда в четыре сотни человек, из которых только полсотни составили казаки. И, чтобы Гусев сейчас не говорил Лю Лао Цзы, неделю назад он был доволен решением полковника. В городе китайцы здорово помогли казакам. Теперь у Гусева осталось пять сотен китайцев и почти три тысячи казаков, и он не знал, как будет их вывозить. Даже бросив катера, Володя получал всего четыре баржи, которые могли увезти только шестьсот человек, если вообще можно было рассматривать вариант скрытного похода по Внутреннему Японскому морю. При этом нужно было бросать пароход «Сайкио» и канонерскую лодку «Акаги», оказавшихся «на ходу», уж очень они дымили.