Владимир Голубев - 1894

Губернатор приехал через час, и был грознее тучи.

— Пройдемте в кабинет начальника лагеря, генерал, — бросил он Гусеву, не останавливаясь.

Володя поспешил, скрывая неудовольствие самим собой.

— Генерал! Отдайте приказ казакам покинуть позиции и вернуться к местам расквартирования, своих я уже отослал.

— Тимофей, передай мой приказ атаману возвратиться в порт.

— Снимите пленных с виселицы, они вот-вот начнут падать от усталости, — добавил немного спокойнее губернатор.

— Лютый, освободи приговоренных.

— Ну что же вы, генерал? Со всеми перессорились, себя в негодном свете выставили. Герой?! Чего хотите добиться, генерал?

— Сейчас уже не знаю. В первый момент хотел уничтожить все девять сотен.

Пока доехал — остыл, и решил повесить два десятка, остальных напугать до смерти. Сейчас? Хотя бы все отсидели в лагере до конца войны. Все, даже европейцы. В первую голову европейцы. Оставить смертный приговор для всех в действии, но отложить его исполнение. При первой же казни хоть одного пленного казака, привести его в исполнение.

— Для всех девяти сотен? — уточнил губернатор.

— Да. Включая иностранцев.

— И для вашего приятеля Харрисона?

— Зависит от вас. Сможете выстоять против посла?

— Слишком дорого это мне обойдется. Рискую своим местом, — откровенно ответил губернатор.

— Определитесь, ваше превосходительство.

— Я дополнительно сообщу, генерал. Чай здесь умеют готовить?

— Я был у начальника лагеря восемь раз в гостях, каждый раз приносили кофе. Неплохой.

— Кофе, так кофе. Невозможно решать «такой» вопрос за пару минут. Нам придется посидеть здесь около часа. Я планировал, пригласить вас к себе, генерал. Ваш внезапный отъезд спутал мне все карты. А вам поменял все планы?

— Да. Я снова готов захватывать японские города.

На улице затрещала длинная автоматная очередь. Затем последовали три короткие, по три-пять выстрелов, очереди. Гусев насторожился. В дверь постучал адъютант. Вошел и рассказал о происшествии. Оказалось два десятка «висельников» сидели на земле, практически, без охраны. И казаки, и китайские солдаты покинули площадь перед лагерем. Лишь Лютый сидел на скамейке с внешней стороны ворот. Тимофей был внутри, и его англичанам не было видно. Двух китайцев с пиками охрана английского посольства за солдат не посчитала. Полудюжина англичан с винтовками напала на Лютого, желая освободить Харрисона. Лютый даже не успел подняться, он начал стрелять сидя, и срезал длинной очередью троих англичан, прихватив заодно на тот свет японского инженера. Тимофей выскочил на помощь Лютому, и они вдвоем добили англичан, уже поднявших руки, безоружных.

— Вот вам, генерал, и решение проблемы Харрисона. Англичане долго будут уговаривать нашего министра пойти им навстречу. Какой бы шум они не подняли, свидетелей слишком много, в том числе иностранцев, — потирая руки, сказал губернатор.

Он оказался пророком. Выйдя на площадь, Гусев увидел немецкого дипломата, приехавшего хлопотать за своих соотечественников.

В своей резиденции губернатор прочитал Гусеву нравоучительную проповедь.

В заключение добавил:

— Мне кажется, вы не знаете Японии. Вам кажется, что девять сотен заложников остановят казни казаков?

— Уверен. Мы просто опоздали, японцы не знали о пленных, судьи не успели узнать, точнее.

— Вот-вот. Я так и думал. Для любого самурая жизнь солдат — грязь под ногами. Вы знаете, как живут, чем питаются простые крестьяне в Японии.

Б-р-р, их еда — это, чаще всего, рыбьи кишки.

— Я всё это знаю!

— Но до конца не верите своим знаниям! Думаете, самураи хоть на йоту будут учитывать жизнь солдат-заложников? Я уверен, вы думаете мои слова

— это только слова. Нет, это непреложный факт!

— Есть еще офицеры. Их немного, но они есть.

— Вот-вот! Опять та же ошибка! Вся жизнь самурая — это путь к смерти.

— И это мне известно.

— В плену самурай потерял своё лицо, он достоин только презрения, что не умер. Вот такая людоедская философия! Она мешает воевать нам, но помогает воевать вам!!! Я слышал, японцы ведут себя во время боя крайне глупо, казаки легко убивают их?

— Постойте. То есть пленные — это пустой звук. Я мог убить все девять сотен, и японцы даже не поморщились?

— Да, генерал! Слова мудреца, а не юноши! — похвалил Гусева губернатор.

— Тогда тупик! Япония — это идеальная машина войны. Их мобилизационный резерв способен выставить еще две такие же армии, как та, что воюет в Корее. Я смогу набрать максимум десять тысяч солдат и казаков. Через год меня устранят мои же собственные граждане. У нас система в корне другая, в отличие от японской. Ваша система власти для меня загадка.