Герберт Уэллс: Остров доктора Моро (пер. Быкова)

Мы остались на палубѣ и продолжали разговаривать до тѣхъ поръ, пока небо не усѣялось звѣздами. Ночь была совершенно спокойна, и ея тишина изрѣдка лишь нарушалась шумомъ за рѣшеткой на носу шкуны или движеніями животныхъ. Пума изъ глубины своей клѣтки слѣдила за нами своими горящими глазами; собаки спали. Мы закурили сигары.

Монгомери принялся говорить о Лондонѣ тономъ сожалѣнія, предлагая мнѣ различные вопросы о новыхъ перемѣнахъ. Онъ говорилъ, какъ человѣкъ, любившій жизнь, которую велъ прежде, и принужденный внезапно и навсегда покинуть ее. Я, по мѣрѣ моихъ силъ, отвѣчалъ на его разспросы о томъ и о другомъ, и во время этого разговора все то, что было въ немъ непонятнаго, становилось для меня яснымъ. Бесѣдуя, я, при слабомъ свѣтѣ фонаря, освѣщавшаго буссоль и дорожный компасъ, всматривался въ его блѣдную, странную фигуру. Затѣмъ мои глаза обратились на темное море, ища маленькій островокъ, скрытый во мракѣ ночи.

Этотъ человѣкъ, какъ мнѣ казалось, явился изъ безконечности и исключительно для того, чтобы спасти мнѣ жизнь. Завтра онъ покидаетъ корабль и исчезнетъ для меня навсегда. Однако, каковы бы ни были обстоятельства жизни, воспоминанія о немъ не изгладятся изъ моей головы. Въ настоящее время, прежде всего, онъ, образованный человѣкъ, обладалъ странностями, живя на маленькомъ неизвѣстномъ островѣ, въ особенности, если прибавить къ этому необычность его багажа.

Я повторялъ про себя вопросъ капитана: на что ему эти животныя? Почему, также, когда я впервые началъ разспрашивать объ этой клади, онъ старался увѣрить меня, что она не принадлежитъ ему? Затѣмъ мнѣ приходило на намять его странное обращеніе со своимъ слугою. Все окружало этого человѣка какимъ-то таинственнымъ мракомъ: мое воображеніе всецѣло было занято имъ, но разспрашивать его я стѣснялся.

Къ полуночи разговоръ о Лондонѣ былъ исчерпанъ, а мы все еще продолжали стоять другъ подлѣ друга. Наклонясь надъ перилами и задумчиво глядя на звѣздное и молчаливое море, каждыя изъ насъ былъ занятъ своими мыслями. Было подходящее время для изліяній чувствъ, и я принялся выражать свою признательность.

— Мнѣ никогда не забыть того, что спасеніемъ своей жизни я обязанъ вамъ!

— Случайно, совершенно случайно! — возразилъ онъ.

— Тѣмъ не менѣе я все-таки отъ души благодарю васъ!

— Не стоитъ благодарности. Вы нуждались въ помощи, я же былъ въ состояніи оказать ее. Заботился и ухаживалъ я такъ за вами только потому, что ваше положеніе представляло довольно рѣдкій случай. Мнѣ было ужасно скучно, и я чувствовалъ необходимость чѣмъ-нибудь заняться. Если бы въ то время былъ одинъ изъ моихъ дней бездѣйствія, или если бы мнѣ ваша фигура не понравилась, хотѣлъ бы я знать, что съ вами теперь было…

Эти слова нѣсколько охладили мои чувства.

— Во всякомъ случаѣ…- снова началъ я.

— Это простая случайность, увѣряю васъ! — прервалъ онъ меня. — Какъ и все, что происходитъ въ жизни человѣка. Одни глупцы не видятъ этого. Почему, напримѣръ, я, оторванный отъ цивилизаціи, нахожусь здѣсь, вмѣсто того, чтобы жить счастливымъ человѣкомъ и наслаждаться всѣми прелестями Лондона? Просто потому, что одиннадцать лѣтъ тому назадъ въ одну темную ночь я позабылся всего на десять минутъ!

Онъ замолчалъ.

— Неужели? — спросилъ я.

— Дѣйствительно такъ!

Снова наступило молчаніе. Вдругъ онъ засмѣялся.

— Въ этой звѣздной ночи есть что-то такое, что развязываетъ языкъ. Я знаю хорошо, что это глупо, а между тѣмъ, мнѣ кажется, я не прочь разсказать вамъ…

— Что бы вы мнѣ ни сказали, вы можете разсчитывать на мою скромность…

Онъ собирался уже начать, но вдругъ съ видомъ сомнѣнія покачалъ головой.

— Не говорите ничего, — продолжалъ я, — я не любопытенъ. Къ тому-же будетъ лучше затаить свою тайну въ себѣ. Удостаивая меня своимъ довѣріемъ, вы не почувствуете ни малѣйшаго облегченія. Не правду-ли я говорю?

Онъ пробормоталъ нѣсколько непонятныхъ словъ. Мнѣ казалось, что я засталъ его врасплохъ, принудивъ къ откровенности, по правдѣ же сказать, мнѣ вовсе не было любопытно знать, что завело его, врача, въ такую даль отъ Лондона. Поэтому я пожалъ плечами и удалился.

У кормы надъ бортомъ тихо наклонялась темная фигура, пристально слѣдя за волнами. Это былъ странный слуга Монгомери. При моемъ приближеніи онъ бросилъ на меня быстрый взглядъ, а затѣмъ снова принялся за созерцаніе. Подобное обстоятельство покажется вамъ, безъ сомнѣнія, незначительнымъ, однако, оно меня сильно взволновало. Единственнымъ источникомъ свѣта около насъ служилъ фонарь у буссоли. При поворотѣ страннаго существа отъ мрака палубы къ свѣту фонаря, не смотря на его быстроту, я замѣтилъ, что смотрѣвшіе на меня глаза сверкали какимъ-то зеленоватымъ свѣтомъ.