Герберт Уэллс - Пища богов (пер. Тан)

И, прикрыв рот рукою, мистер Скиннер засмеялся, а затем, вероятно для того, чтобы запечатлеть в памяти плотника свои слова, еще раз прибавил:

— Каждый день вжвешивать!

— От этого с ума сойдешь, прямо с ума сойдешь! — закончил плотник.

Экспериментальные работы тянутся вообще ужасно долго, так же как и доклады о них в ученых обществах, поэтому прошло много времени, прежде чем мистер Бенсингтон увидел первые признаки осуществления своей мечты.

— Ну, ражумеется, шер, ешли вы шерьежно…

В конце концов, однако, Бенсингтон дождался успеха, о чем его известило длинное письмо от Скиннера.

«Новый выводок вылупился, — писал последний, — и не похож на прежние. Цыплята здоровенные — гораздо больше, чем те, которых кормили из старой жестянки. Надо признаться, что и те были недурны, пока кошка их не съела, ну, а эти уж и не знаю! Никогда таких не видывал. Растут как лопухи. Клюются так здорово, даже через сапог, что я вам и описать не могу. Настоящие гиганты, и едят прорву. Скоро все зерно у нас выйдет. Не видывал, чтобы цыплята так ели. Больше, чем куры. Ежели так и впредь пойдет, то их можно будет на выставку послать, хотя они и простые. Вчера ночью подумал, что кошка опять подбирается к курятнику. Открыл окно — так и есть. Выхожу я — ее нет, только цыплята проснулись, потому что холодно. Насыпал корму и запер курятник покрепче. Подмешивать ли порошок по-прежнему? Скоро он весь выйдет. Мне бы не хотелось самому подмешивать из-за случая с пудингом. С лучшими пожеланиями от нас обоих и в надежде заслужить ваше благоволение,

остаюсь почтительнейше

Читая между строк, Бенсингтон увидел в необычайном росте цыплят залог успеха. На следующее утро он отправился в Уршот с тремя закупоренными жестянками «Пищи богов», которой хватило бы на всех цыплят Кента.

А когда солнце показалось над песчаным бугром, граничившим с полянкой, и он увидел своих цыплят, хотя еще покрытых желтым пушком младенчества, но рослых и прожорливых не хуже взрослого и уже женатого петуха, то должен был убедиться, что наступил, наконец, счастливый день в его жизни.

Войдя, по приглашению Скиннера, в курятник, Бенсингтон, однако, скоро вынужден был из него выйти — до такой степени больно клевались цыплята сквозь разрезы его ботинок. Пришлось стоять за решеткой и любоваться своими питомцами издали.

— Что ж из них выйдет, когда они шовшем выраштут, я шебе и предштавить не могу, — заметил мистер Скиннер.

— С лошадь величиною будут, — сказал мистер Бенсингтон.

— Именно ш лошадь!

— Одним крылышком можно будет сытно пообедать, — продолжал мистер Бенсингтон. — Целиком и жарить нельзя будет, придется по частям, как говядину.

— Однако не будут же они продолжать рашти по-прежнему? — сказал мистер Скиннер.

— Не будут, вы думаете? — спросил Бенсингтон, лукаво улыбаясь.

— Ражумеетша, не будут, — отвечал Скиннер. — Я ведь жнаю эту породу. Шначала раштут быстро, а потом… Нет! Куда им!

Последовала пауза.

— Вшо жавишит от ухода, — скромно заметил Скиннер. Бенсингтон быстро взглянул на него из-под очков.

— Мы выхаживали таких и прежде, — продолжал Скиннер, избегая взгляда своего собеседника, — я и мишиш Шкиннер.

Осмотрев бегло всю ферму, Бенсингтон опять вернулся к курятнику: очень уж его радовали такие результаты! Путь науки медленен и усеян терниями; в большей части случаев результатов приходится ждать годами, да и то часто неудачных. А тут всего несколько месяцев — и полная победа! Это даже слишком хорошо!

— Ведь им, кажется, всего только десять дней, — сказал Бенсингтон, любуясь цыплятами, — а они в шесть или семь раз больше обыкновенных.

— Ишь, лубуетша, — заметил вполголоса мистер Скиннер своей жене, — думает, что это от его дурацкого порошка!

Мистер Бенсингтон чувствовал себя необыкновенно счастливым и потому не придирался ни к каким упущениям в хозяйстве фермы, которые в этот яркий солнечный день особенно бросались в глаза. Например, решетка вокруг курятника была поломана.

— Лишица, должно быть, или шобака, — ответил мистер Скиннер на вежливое замечание об этом собственника фермы.

Инкубаторы были не вычищены.

— Когда ж мы будем чиштить? Времени нет, — отвечал Скиннер.

На чердаке, где пища богов хранилась и смешивалась с отрубями, был полный беспорядок, грязь, в углах громадные дыры, прогрызенные крысами. Скиннеры оказались коллекционерами всякого хлама — битых горшков, жестянок из-под консервов и прочего. Весь этот хлам был свален на чердаке. Тут же, у одной из стен, лежала куча полугнилых яблок, а с потолка свешивались штук пять-шесть кроличьих шкурок, на которых Скиннер желал проявить свои таланты скорняка. («Немного на швете такого, чего бы я не жнал, — скромно говорил он»).