Роберт Сойер - Придите, верные...

Я оглядел пустынный ландшафт и сделал глоток холодной воды из трубки внутри шлема. Ветер жалобно завывал, ослабленный и едва слышный внутри скафандра.

Конечно, я знал, что я несправедливо циничен. Я в самом деле всем сердцем верил в явление Богородицы в Фатиме. Я знал — знал так же, как знаю собственную душу! — что в прошлом она являла себя верным, и…

И я был одним из верных. Да, несчастью предшествует гордыня, а падению — высокомерие [4] Ветхий завет, Книга притчей Соломоновых, 16:18 , но моя вера крепче, чем вера Юргена Эмата. Это правда, что Базз Олдрин принял святой причастие сразу после посадки на Луну, но я принёс учение Иисуса дальше, чем кто бы ни было — сюда, в место первого шага человечества к звёздам…

Так где же ты, Мария? Если ты здесь — если ты с нами здесь, на Марсе, то яви себя! Моё сердце чисто, и я буду бесконечно рад видеть тебя.

Явись, мать Иисуса! Явись, Святая Дева. Явись!

В голосе Элизабет Чен слышались те же самые насмешливые нотки, что и раньше.

— Хорошо прогулялись, отче?

Я кивнул.

— Что-нибудь видели?

Я протянул ей свой шлем.

— Марс — интересное место, — сказал я. — Всегда есть, на что посмотреть.

Она улыбнулась самодовольной ухмылкой.

— Не волнуйтесь, отче, — сказала она, пряча шлем в шкаф для скафандра. — Мы доставим вас в Брэдбери задолго до воскресного утра.

Я сидел в своём кабинете, за своим столом, одетый в сутану и пасторский воротник, лицом к объективу камеры. Я сделал глубокий вдох, перекрестился и велел камере начать запись.

— Кардинал Пиранделло, — сказал я, стараясь, чтобы голос звучал ровно, — по вашей просьбе я посетил Кидонию. Пески Марса ползли вокруг меня, движимые невидимой рукой слабого ветра. Я смотрел и смотрел, и снова смотрел. И потом, святейший кардинал, это случилось.

Я снова сделал глубокий вдох.

— Я увидел её , ваше преосвященство. Я увидел Святую Деву. Она появилась в воздухе передо мной, примерно в метре над землёй. И она была окружена светом разных цветов, словно радуга согнулась так, чтобы охватить контуры её священной формы. И она обратилась ко мне, и я одновременно слышал три её речи, но каждая из них отчётлива и совершенно понятна: одна на арамейском, языке, на котором Дева говорила при жизни; вторая — на латыни, языке Церкви; и третья — на прекрасном, изысканном английском. Её голос был словно песня, словно жидкое золото, словно чистейшая любовь, и она сказала мне…

Просто послать сообщение кардиналу Пиранделло было недостаточно. Оно могло очень удачно затеряться. Даже после реформ Третьего Ватиканского Церковь Рима оставалась бюрократией и по-прежнему защищала себя.

Я сам отнёс карту памяти в Центр Коммуникаций и отдал её Лони Синклер, женщине, которая приносила мне послание Пиранделло.

— Как вы хотите это отослать, отче?

— Это довольно важно, — сказал я. — Какие у вас есть варианты?

— Ну, я могу послать его сейчас, хотя за срочность мне придётся выставить счёт этому…э-э…

— Приходу, дитя моё.

Она кивнула, затем взглянула на карту.

— Вы хотите отослать его по обоим этим адресам? В Ватикан и «Си-эн-эн»?

— Да.

Она указала на светящийся глобус Земли, наполовину утопленный в стену.

— Штаб-квартира «Си-эн-эн» в Атланте. Я могу послать сообщение в Ватикан прямо сейчас, но Соединённые Штаты пока на дальней от нас стороне Земли. Туда я смогу посылать сообщения лишь через несколько часов.

Ну конечно.

— Нет, — сказал я. — Нет, тогда подождите. Ведь бывает такое, что США и Италия видны с Марса одновременно?

— Не все США целиком, но Джорджия — да. На короткое время.

— Дождитесь его, и тогда посылайте сообщение в оба места одновременно.

— Как скажете, отче.

— Благослови вас Господь, дитя моё.

Лони Синклер не смогла полностью скрыть то, как её развеселили мои слова.

— Да не за что, — ответила она.

Прошло четыре года. Лев XIV перешёл в мир иной, и теперь понтификом у нас Бенедикт XVI. Не имею ни малейшего понятия, одобряет его Юрген Эмат или нет — да мне это и не интересно. В конце концов, слишком большой интерес к делам Земли здесь не приветствуется.

Фатиму по-прежнему посещают пять миллионов человек в год. Миллионы приезжают в Лурд и Гуадалупе и Ла Ванг.

А потом отправляются по домам — некоторые с чувством, что их коснулся Святой Дух, некоторые — утверждая, что исцелились.

До Марса миллионы верных пока не добрались. Пока; на это нужно время. Но десятки тысяч уже явились сюда, и в отличие от тех, что посещают другие места паломничества, большинство из них остаётся. После многолетнего путешествия последнее, чего им хочется — это развернуться и отправиться домой, особенно из-за того, что ко времени их прибытия удачное расположение Земли и Марса, сильно укорачивающее путь, уже два года как закончилось; если отправиться домой сразу после прибытия, обратный путь займёт гораздо больше времени.