Николай Томан - В созвездии трапеции [сборник]

Замолчав, Лева пристально всматривается в хмурое лицо своего друга.

— Не нравишься ты мне в последнее время, Илья, — недовольно произносит он. — Похоже, что стал сдавать…

— И ничего похожего! — злится Илья. — Просто устал немного. Я ведь целыми днями в сплошных контратаках. И с отцом, и со всеми нашими… Ты же знаешь. Но могу я позволить себе высказать хоть тебе-то свои сомнения?

— А сомнения, значит, уже завелись?

— Они, по-моему, просто необходимы. Это только самовлюбленные дураки ни в чем не сомневаются.

— Ах, это, стало быть, творческие сомнения! Ну, таких-то и у меня хоть отбавляй. Такие побуждают к поискам, не дают успокаиваться.

Лева берет с полки какую-то книгу и, машинально перелистывая ее, продолжает:

— В последнее время я много думаю о гравитационных волнах. То, что они являются физической реальностью, следует из общей теории относительности Эйнштейна. А раз это так, то любое тело, излучающее гравитационные волны, должно терять часть своей энергии, а следовательно, и массы.

— Гравитация носит, значит, энтропийный характер! — сразу вдруг оживляется Илья. — Есть тут, стало быть, что-то общее с энтропией термодинамических явлений. Ты знаешь что-нибудь о работах Константина Эдуардовича Циолковского в области общей термодинамики? Или тебя, специалиста по ядерной физике, вопросы термодинамики не волнуют?

— Почему же? — обижается Лева. — Мне хорошо известны его высказывания против энтропийных постулатов Томсона — Клаузиуса, утверждавших непрерывное обесценивание энергии в природе и неизбежность «тепловой смерти» Вселенной. Циолковский же считал, что все явления в природе обратимы и что с той же закономерностью, с которой тепло переходит от более горячих к менее горячим телам, оно должно течь и в обратном направлении.

Илья, прищурившись, смотрит на Энглина. Понял ли Лева, к чему завел он разговор об этой гипотезе Циолковского?

— И я догадываюсь, почему ты вспомнил об этой убежденности Константина Эдуардовича в обратимости всех явлений в природе, — угадав его мысли, продолжает Лева. — Это ты для подтверждения своей идеи о возможности концентрации гравитационных волн, рассеянных во Вселенной подобно теплу? Прямой аналогии тут, конечно, быть не может, но если удастся с помощью какого-нибудь генератора «принудить» тепло течь от менее нагретых к более нагретым телам, то не исключена вероятность концентрации и гравитационной энергии. Весьма возможно даже, что именно этот процесс осуществляется в твоей установке. Я, однако, должен напомнить тебе, что Циолковскому не удалось поставить ни одного эксперимента, в котором тепло текло бы от менее нагретых к более нагретым телам.

— Дело ведь не только в эксперименте. Для нас с тобой важнее сейчас теоретическое обоснование возможности такого эксперимента. А это у Циолковского есть. Читал ты его «Второе начало термодинамики», изданное еще в тысяча девятьсот четырнадцатом году в Калуге? Не читал. А жаль, Непременно прочти. Я с величайшим трупом раздобыл один экземпляр этой книги.

Покопавшись в книжном шкафу, Илья достает небольшой томик в выцветшем от времени переплете и торопливо перелистывает его в местах многочисленных закладок.

— Вот послушай-ка, что пишет Циолковский по поводу оговорок, имеющихся в постулате Клаузиуса. «Слова постулата «сама собой», — замечает Константин Эдуардович, имея в виду теплоту, которая, по утверждению Клаузиуса, не может сама собой перейти от холодных тел к теплым, — делают его не совсем ясным. Что значит «сама собой»? Может быть, теплота от холодного тела к нагретому может переходить особенным, неизвестным действием природы? Человеческой силой, умом, искусством? Не чудом же? Выходит, что сама собой теплота не переходит, но не сама собой переходит. Стало быть, и Клаузиус признает какие-то условия, при которых совершается этот обратный переход.

Томсон тоже думает, что вообще теплота не переходит от менее нагретого тела к более нагретому, но… этот переход может (хоть иногда) совершаться…

Итак, сами ученые не устанавливают новый закон, потому что в противном случае они бы сказали: теплота никогда не может переходить от более холодного тела к более теплому. А раз теплота то переходит, то не переходит, то и закона никакого нет, а есть наблюдение, часто повторяющееся, но как будто нарушаемое, по словам самих же ученых.

Не виноваты ли их последователи, принимая постулаты за законы и начала?»