Захар Петров - Чистилище

Уже дней десять, как она и Паха покинули становящуюся для них совершенно чужой Резервацию, чтобы найти какое-нибудь пристанище. И пусть оно не будет сытым и уютным, лишь бы они могли там спокойно жить и делать то дело, которым всех их заразил Вячеслав. Саха остался в Резервации охранять до их возвращения Вячеслава, Хынга, Сару и Линду.

Сначала Вера направилась к диггерам и поэтому они вынуждены были пересечь половину Муоса. Почему-то Вера была уверена, что Жак не откажет им в пристанище, тем более что трое из шестерых беженцев, о приёмке которых будет его просить Вера – в прошлом тоже диггеры. К тому же они прихватили с собой «Начала» - почти все, которые к этому времени удалось напечатать. Вера рассчитывала их оставить у диггеров – это ей казалось самым правильным и эффективным способом распространения книги по Муосу. Любая вещь, переданная в поселения диггерами, которые давно слыли таинственными дервишами, приобретала бы значение ценного артефакта и хранилась бы в поселениях с повышенной бережностью.

Но диггеров нигде не было. Все известные ей диггерские поселения были взломаны во время войны и после этого не заселялись. В глубоком убежище, где она последний раз видела Жака, также никого не было.

Уже уходя из Ареала, в одном из переходов она увидела несколько трупов. Не смотря на то, что они были обглоданы крысами и обсосаны слизнями, беглый осмотр дал Вере страшную догадку. Все убитые были в диггерских юбках, и на костях всех оставались следы от диггерских секачей. Это могло означать только одно – диггеры убивали диггеров. Почему самый психологически крепкий и мирный народ Муоса, остававшийся единым даже во время страшной войны с Республикой, заразился всеобщим безумием – Вера не могла понять. Но факт оставался фактом – если кроме этой одноглазой полу-диггерши где-то ещё остались бригады, с ними тоже не безопасно. А раз небезопасно нигде, им подойдёт любое место в дали от людей. И она уже знала, куда всех поведёт, и с этой мыслью возвращалась назад.

Вариант с распространением «Начал» через диггеров отпал, а возвращаться с не розданными книгами Вера не хотела – это бы сильно огорчило Вячеслава. Поэтому она решила заняться распространением сама. Это оказалось очень непросто: в одни забаррикадированные поселения их не пустили, в другие некому было впускать, потому что там все погибли или умерли или одичали настолько, что общаться с ними было невозможно. Из третьих поселений выгнали, подозревая в странной просьбе принять в дар книгу какой-то опасный подвох. А в одном поселении местный вождь разорвал их творение прямо у них на глазах, а потом с дурацким уханьем прыгал, сминая под ногами отчеканенную коробку.

В некоторых опустевших поселениях Вера прятала по одному экземпляру книги под кучи мусора или в труднодоступных местах. Если когда-то сюда придут люди и начнут убирать мусор или внимательно осматривать все углы, наверняка они найдут красивую коробку и быть может решат оставить её у себя.

А теперь на этой обезлюдевшей сгоревшей станции случайно собралось полтора десятка разных людей. Именно людей во всех смыслах этого слова. Не смотря на отрешённость, в их глазах не было безумия. Не смотря на отсутствие дружественности друг к другу, на их лицах не читалось и ненависти. Наоборот, какая-то прохладная благодарность за то, что они вот так вот молча могут посидеть рядом, обеспечивая на время друг другу безопасность. Эти люди ещё шли вперёд, а значит имели шанс куда-то дойти. И Вере безумно хотелось, чтобы эти люди выжили, чтобы они дошли до своей цели и нашли пристанище и покой. Уже в который раз её переполняло чувство, совершенно чуждое этому свирепому миру - ей было жаль людей. И это была ни какая-то сопливая сентиментальная жалость; это чувство было сродни тому, которое она испытывала к своим давно погибшим родным, к Вячеславу и Джессике, к Хынгу и близнецам. Конечно, каждый из её близких вызывал у неё разные эмоции, но её отношение к этим людям объединяло одно – она их ЛЮБИЛА и готова была положить за них свою жизнь. И этих своих случайных знакомых, чьих имён она даже не знала, она тоже ЛЮБИЛА. Она любила этих людей, лишь на пару часов ставших ей ближними.

Но чем она могла помочь этим несчастным, таким же несчастным, как и она сама? Чем могла бы облегчить их путь? Она не может их не защитить, не накормить, не дать совет; потому что сама еле ходит, голодна и не знает, как выживать дальше. Единственное, чем обладала она и чего не было у них; единственное чем она могла поделиться со своими ближними – это книжки в заплечном рюкзаке. И несомненно она должна уговорить этих людей взять по одному экземпляру.