Татьяна Титова - Остановка

Баггинс помрачнел, но все же пустился в переговоры с хозяином осла. Тот покорно выслушал его, посовещался со своими и согласился. Мы были уверены, что он скажет "нет", слишком большое богатство для кочевой семьи - песчаный осел. И вообще, непонятно было, как люди, более получаса спорившие о том, как быть, вдруг в одно мгновение пришли к полному согласию. Мне показалось, что здесь что-то не так, и я снова спросил у хозяина осла, понял ли он нас и согласен ли пристрелить животное. Тот покорно закивал.

Я оглянулся на Хаскинса, Он молча пожал плечами. Я вытащил пистолет и вновь подошел к ослу. Выстрел прервал его страдания. Широкие уши чуть дрогнули, длинные ноги проскребли по песку, и все кончилось.

Осталось неприятное чувство, которое, я надеялся, пройдет на базе, незаметно улетучится, когда ребята примутся рассказывать встречному и поперечному, что произошло, и я услышу о своем поступке со стороны. Вот уж событие... Может быть, только я так остро переживаю? Я посмотрел вокруг. Нет, ребята тоже вроде примолкли. Только Баггинс, с серым от пыли лицом, казался невозмутимо спокойным. Что ему гибель животного, если раньше он видывал и смерть человека, старина Баггинс... И он отвечал за нас. Он оглядел всех, потом вдруг заторопился и стал прикидывать, как прицепить буксирный трос к злополучной повозке. Хаскинс с сомнением посмотрел на манипуляции Баггинса с тросом и сказал: "Не стоит. Она ведь рассыплется". Хозяин повозки закивал. Тогда мы приготовились вмиг перекинуть его вещи на рядом стоящие возки, но он заупрямился. Мы дружно насели на него с убеждениями, Баггинс в нетерпении совал ему под нос свои часы, стучал по циферблату и быстро-быстро кричал поместному, постепенно начиная нервничать. А старину Баггинса не так-то просто вывести из себя.

Абориген вдруг с достоинством отступил назад от группы наших шумно негодующих ребят и отряхнул свою полосатую хламиду. Потом сказал - и то, что он сообщил, поразило нас, как громом:

- Я знал, как решит начальник. Поэтому я послал в деревню за другим ослом. Пара-пара часов, и он приедет.

Некоторое время мы стояли, точно в столбняке. Мало того, что мы оставались здесь еще на пару-другую часов, это ерунда... но ведь мог погибнуть человек, который, пользуясь суматохой, незаметно покинул группу. Теперь он находится где-то в пустыне, в радиусе примерно с километр, ничего себе диапазон для поисков, когда вокруг буря и песок словно взбесились...

- Вот что, - сказал Баггинс. - Сделаем так. Мы больше ждать не можем: воды в обрез, только до базы. Мы поедем. Весь караван пойдет, - он окинул взглядом толпу кочевников. - Скоро поднимется настоящий ураган, и надо помнить, что мы не застрахованы от случайностей. Но бросать здесь человека тоже нельзя. Того, кто ушел, нужно искать или ждать. Поэтому здесь останется бронеход, ну, скажем... Вуперса.

Мы с Хаскинсом переглянулись. Нам вовсе не улыбалось торчать здесь. Но поступить по-другому было невозможно. Все было правильно.

- Вы подождете два часа, - обратился к нам Баггинс, - а затем начнете поиск. Если все будет нормально, двигайтесь тихим ходом к базе. Как только мы доедем и отдохнем немного, несколько машин вернутся сюда вам на помощь. Пока на базе ни одного свободного экипажа, а то можно было бы вызвать машины для поиска прямо сейчас... Связь с нами, как обычно. Желаю успеха.

Он скомандовал ребятам, те немедленно направились к машинам. Почти одновременно зажглись фары, свет их пошел выхватывать пятнами из мрака песчаные холмы. Один за другим трогались с места головные бронеходы, за ними с криками и хлопаньем кнутов потянулся отряд аборигенов. Колонну замыкали три машины, ребята из последней помахали нам и что-то крикнули, но из-за шума двигателей слов нельзя было разобрать.

Хозяин повозки стоял возле своих вещей и смотрел, как и мы, вслед уходящим бронеходам. Потом повернулся к нам с улыбкой доверия на лице.

- Скоро поедем. Пусть начальник не волнуется.

Но для волнения были все основания. Неизвестно, что с человеком, который теперь в пути. И неизвестно еще, благополучно ли он получит своего осла, да если и получит, то и это вовсе не гарантия хорошего конца. Не гарантия.

- Кто пошел за ослом? - грозно спросил я.

- Жена моя пошла.

- Но почему?! - вышел из себя Хаскинс. - Почему ты сам не пошел?

- Жене осла по-хорошему дадут, - невозмутимо ответил абориген.

Я вдруг понял, что значит: "биться лбом об стену". Я ощутил с негодованием вопиющую несуразность жизненной логики кочевников, основанной, однако, на вековом опыте выживания в условиях пустынь. Главное в том, подумал я, что ни один из нас не совершил бы такого поступка, И еще в том, что я должен, обязан понять человека независимо от своих личных представлений о целесообразном и нецелесообразном, о допустимом и недопустимом. И принять единственно правильное решение.