Александр Рубер - Звезда, которая никогда не заходит

– Помнится, во второй половине XX века получили распространение еще и такие безумные теории, как анархо-капитализм или либертарианство, которое, кажется, даже делилось на несколько течений, хотя различиями между ними я не интересовалась, – заметила Алиса, – не вижу смысла разбираться в разновидностях этой мерзости.

– И правильно, – одобрил Призрак, – поскольку все они отстаивали полную неприкосновенность частной собственности, отличия в других взглядах чаще всего не представляют даже академического интереса.

Впрочем, был один очень показательный принцип, предложенный одним из их мыслителей – «постулат о ненападении», гласящий, что нельзя совершать насилие или угрожать совершить его в отношении другого человека или его собственности. Иногда считалось, что из этого постулата можно вывести всю идеологию либертарианства, – рассказывал Призрак.

– Начало напоминает Первый принцип, – заметил Роберт.

– Совершенно верно – идей, прямо противоположных Первому принципу Кодекса, вообще почти никто не высказывал. Но вот конец первого предложения... Я думаю, вы догадываетесь, что грозит тому, кто попытается пропагандировать или, хуже того, воплотить в жизнь этот принцип в Core?

– Приговор Верховного Трибунала и высшая мера социальной защиты, смертная казнь за тягчайшее преступление против цивилизации – нарушение Нулевого принципа Кодекса, – не задумываясь, ответила Алиса.

– Да, – подтвердил Призрак, – и ты, Алиса, конечно же знаешь, почему – а что думаешь ты, Роберт?

– Из-за упоминания собственности, – высказал свою догадку Роберт, – учитывая то, что покушение на собственность в этом принципе приравнивается к покушению на личность, основное предназначение этого принципа – защищать тех, у кого есть собственность, от тех, у кого ее нет.

– ...чтобы поработить неимущих или вынудить их первыми нарушить этот принцип, – завершил Александр.

– Причем это не основное назначение принципа ненападения, а единственное , – заметила Алиса.

– Совершенно верно, – подтвердил Призрак, – все остальные философские построения – всего лишь информационный шум, создаваемый для отвода глаз.

– Как я понимаю, хотя пропаганда любых идей, рассматривающих возможность реставрации капитализма, строжайше запрещена, изучать эти старые заблуждения можно... – заметил Роберт.

– И нужно, – ответил Призрак, – Отравленный клинок как-то привел такое сравнение. Разница между исследованием истории капитализма и его пропагандой примерно та же, что и между изучением строения возбудителя чумы – бактерии чумной палочки – и намеренным заражением этой бактерией водопроводной системы. Первое дает новые знания и потенциально способно принести пользу, второе ведет к массовой гибели людей.

– По числу жертв – самая страшная идеология за всю историю человечества, – заметила Алиса,

– Причем с огромным отрывом, – добавил Призрак, – она привела к гибели на несколько порядков большего количества людей, чем все остальные, вместе взятые. Именно поэтому попытка ее распространения является тягчайшим преступлением против Кодекса.

Вскоре после этих слов в воздухе разнесся короткий сигнал сирены, протяжный и печальный.

– И в этот день мы вспоминаем всех тех, кто не дождался ... – произнесла Алиса.

Сигнал прозвучал еще дважды, и ровно в полдень была объявлена минута молчания. Вспоминали не только павших в Битве Битв – вспоминали всех, кто не дожил , кто не смог реализовать свои мечты и талант, бесследно сгинув в борьбе за выживание – борьбе отнюдь не необходимой, но навязанной теми, кто составлял менее сотой доли населения планеты, но владел большей частью ее богатств...

После минуты тишины, в которую погрузился весь сектор, раздались первые звуки старинного, написанного еще в конце XIX века, реквиема.

Ближе к концу Роберт, читая текст на экране – он пока еще плохо воспринимал русский на слух – спросил:

– Это отсылка к какому-то преданию или мифу?

– Да, насколько я помню, – к одной легенде о падении Вавилона, – ответила Алиса, – а последнее четверостишие оказалось пророческим в наше время.

...

– В времена Первой попытки с пропагандой возврата к капитализму, похоже, боролись недостаточно. Я слышал, что в Советском Союзе были так называемые «диссиденты», – вспомнил Роберт.

– Были, уже во времена его заката, – ответила Алиса.

– Пятая колонна, занимавшаяся подрывной деятельностью и подталкивавшая страну к Падению, – добавил Призрак.