Вадим покусал нижнюю губу.
- Ладно, завтра... А может, дождешься школы? Там встретитесь.
- Ну да, три дня еще... И поговоришь там! Сразу дежурная дама уши навострит...
- Ну и школа у вас...
- Вадик, а ты на флоте служишь?
- Нет, в Морской охране. Да и служба эта... Моторы, механизмы.
- У вас же парусники.
- Катера еще... - Он дотянулся до выключателя, щелкнул. - А, черт, опять света нет. - Раздосадованно плюхнулся на скрипучий диван.
Винтик забрался туда с ногами, ткнулся в суконную, пропахшую морем и мотором куртку, и Вадим тихонько обнял его за плечи.
- Ты о чем думаешь? - Мальчик выпростал из-под Вадимовой руки взлохмаченную голову.
- Вечер сегодня... Дурацкий какой-то.
- Ты за тетрадями пришел?
- Нет, все бумаги в башне. Надо было с твоим отцом поговорить.
За окном обреченно гудел ветер. Винтик услышал, как Вадим бормочет про себя: "Что же этой дряни от ребят-то нужно..."
Вдали пересыпали звонкую медь куранты.
- Вадик, почему Морская охрана не за короля?
- А ты за короля?
- Вот еще! У нас вольный город.
- Вольный город Бремен...
- Чё?
- Ну, там, откуда я родом, есть такой город.
- А на карте он есть?
- Какая там карта...
Хоть и взрослый, и с шевронами инженера на рукаве, почти офицерскими, только серебряными, но чувствуется у него какая-то мальчишечья боль. И нездешняя темная грусть. Теперь многим больно и плохо. Даня исчез... Винтик прижался к Вадиму.
- Ложись-ка спать, гражданин вольного города.
- А папа?.. - встревожился Винтик.
- Он придет, ты не бойся, просто, видно, у него разговор долгий вышел.
- С кем?
- Да так, в Ратуше... Спать.
Вадим подхватил мальчика на руки. Тот брыкнул тощими коричневыми ногами.
- Вы, сударь, не дергайтесь, все равно не отпущу, - строго сказал Вадим. Винтик обнял его за шею.
- Ты не уйдешь? - сонно спросил он.
- Дождусь, пока твоя мама придет из госпиталя...
--------------------------------------------------------------------------
----
Утро началось с горна городского трубача, проскакавшего в черно-золотом камзоле от площади Побед до Зеленого кургана. Так полагалось по стародавнему обычаю. Во время Смуты трубача вроде бы посадили в тюрьму, устроенную для военных нужд из цирка, то ли держали под домашним арестом в Ратуше. Люди короля и стражники в один голос утверждали, что он своей трубой сбивает с толку солдат... Переливы утренней песни под звонкое щелканье подков возвращали прежние теплые и ясные дни. Они были совсем рядом, со своими рассветами, долгими играми, похождениями следопытов на Стапельном пустыре и острым запахом жестких коричневых груд водорослей, к которым тихо, пересчитывая каждый самый мелкий камешек, докатывается присмиревшая после шторма волна, прозрачная, как тонкое зеленоватое стекло; но между этими днями и сегодняшним утром поднялась тусклая тяжелая стена недавней памяти огня и взрывов, шелестящего полета снарядов над головой. Каждый мог убить Даню, Вадика, маму, всех! Каждый крошил, разносил в щебень город, ласковый и добрый, с его синими заливами, со старыми фортами, угрюмо глядевшими на бронированные "утюги", сменившие на рейде шхуны и бригантины.
А мелодия, чистая и свежая, как утро, прогоняла, уводила, пронесенная трубачом через весь город, те страхи, что вчера еще бродили по улицам вместе с патрулями.
Винтик пулей вылетел из кровати, дел было полно. Дома оказались и папа, и мама, кажется, впервые за последние три месяца они никуда особенно не торопились.
- Пап, пойдем сегодня в слободу? - Это уже, перехватывая бутерброды, после фырканья под умывальником. Брызги летели во все стороны, на полу вышла лужа, Винтик получил необидный, для общей потехи, шлепок. Ну, а лужу тут же извел он сам огромной жесткой тряпкой. Ладно уж, в честь такого утра...
- Между прочим, ты и один сегодня можешь, заставы сняты, - отец прихлебывал кофе с лимоном из огромного бокала с отбитой ручкой.
- Даже не верится, - мама покачала головой. На ней было новое желтое с цветочками веселое платье. Стала она вдруг такой молодой и красивой, какой Винтик ее вообще не помнил.
- Пап, а чего ты так долго не приходил вчера?
- Говорили много слов. Ты, брат, даже не представляешь, сколько нужно их потратить, чтобы доказать очевидные вещи. - Отец посерьезнел. - Например, что мир лучше, чем война, что от нашей идиотской свары всем плохо...
Только сейчас стало видно, как он измотался.
- А ты уверен, что теперь безопасно? - тревожно спросила мама.
- Уверен. Меня сейчас беспокоит другое... Ну ладно, братцы, вам об этом знать не обязательно. - Он прихлопнул ладонью по клеенке, поднялся. - Я к Борису, потом в Ратушу и в редакцию. Так что до вечера. Салют.
Читать дальше