Артур Кларк - Свидание с Рамой [Город и звезды. Свидание с Рамой]

Когда Сирэйнис пыталась овладеть его сознанием, Олвин немедленно взбунтовался, но вот этому вторжению в свой разум он сопротивляться не стал. Во-первых, он чувствовал, что это было бесполезно. А во-вторых, это создание, чем бы оно не являлось, недружественным не было. Он расслабился, безо всякого сопротивления воспринимая вторжение интеллекта бесконечно более высокого, чем его собственный. Но, тем не менее, он был не совсем прав.

Вэйнамонд сразу же увидел, что одно из этих двух существ более восприимчиво и относится к нему с большей теплотой, чем к другому. Он чувствовал удивление обоих по поводу его присутствия и это его несказанно поразило. Трудно было поверить в то, что они забыли. Забывчивость, как и смертность, находилась за пределами разумения Вэйнамонда. Общаться было очень нелегко. Многие из мысленных представлений этих разумных существ были ему в новинку настолько, что он едва мог осознать их. Он был поражен и немного испуган отголосками страха перед Пришельцами. Этот страх напомнил ему о его собственных эмоциях, когда Черное Солнце впервые появилось в поле его внимания.

Но эти двое еще ничего не знали о Черном Солнце, и теперь он уже слышал их вопрос, обращенный к нему: «Что ты такое?»

Он дал единственный ответ, на который был способен: «Я — Вэйнамонд».

Последовала пауза (как много времени требовалось им, чтобы сформировать мысль!), и после нее вопрос повторили. Они не поняли! Это было так странно… ведь это такие же, как они, дали ему его имя, которое и сохранилось в памяти о его появлении в этом мире… Этих первых воспоминаний было очень немного и все они странным образом начинались лишь в какой-то определенный момент времени, но были кристально ясны.

И снова их короткие мысли пробились в его сознание: «Где люди, которые создали Семь Солнц?» «Что с ними случилось?»

Он не знал. Они едва могли ему поверить, и их разочарование донеслось до него во всей своей ясности через пропасть, отделяющую их от него. Но они оказались терпеливыми, и он рад был помочь им, потому что их поиск был сродни его собственному, а они были первыми его товарищами за всю жизнь.

Олвин был убежден, что сколько бы он ни прожил, никогда уже не испытать ему ничего более странного, чем этот беззвучный разговор. Трудно было поверить, что он может стать чем-то большим, чем просто наблюдателем, а все потому, что ему не хотелось допускать, что мозг Хилвара во многих отношениях куда более развит, чем его собственный. Он мог только ждать и изумляться, и у него голова чуть не кругом шла от потока мыслей, которые находились за пределами его понимания.

Наконец Хилвар, напряженный и бледный, прервал контакт и повернулся к своему другу:

— Тут что-то странное, Олвин, — устало сказал он. — Ничего не могу понять…

Эта новость не способствовала сохранению самообладания. По лицу Олвина Хилвар, наверное, понял, что тот сейчас переживает, потому что внезапно понимающе улыбнулся:

— Я не могу понять, что такое этот… Вэйнамонд. Это создание, обладающее непостижимо громадными знаниями, но, похоже, что разума-то у него — кот наплакал. Разумеется, — добавил он, — его разум может быть несколько отличен от нашего и даже настолько отличен, что мы просто не в состоянии его осознать… и все-таки мне кажется, что правильнее — первое объяснение.

— Ну, ладно, а что ты все-таки узнал? — несколько нетерпеливо спросил Олвин. — Известно ему что-нибудь о Семи Солнцах?

Мысли Хилвара, казалось, витали где-то очень далеко.

— Они были созданы множеством рас, включая и человеческую, — рассеянно ответил он. — Вэйнамонд в состоянии сообщить мне такие вот факты, но как-то не похоже, чтобы он сам понимал их значение. И мне кажется, что, хоть он и отдает себе отчет в происшедшем, но вот интерпретировать его не способен. В его сознании как-то ужасно перепутано все, что когда-либо происходило…

Секунду-другую он размышлял, затем лицо его просветлело:

— Нам остается только одно: так или иначе мы должны доставить Вэйнамонда на Землю, чтобы наши философы могли его изучить.

— А это не будет опасно?

— Нет, — ответил Хилвар, подумав, насколько не характерна для Олвина эта ремарка. — Вэйнамонд — друг, он, похоже, относится к нам прямо-таки с нежностью…

И тут мысль, которая все это время блуждала где-то на задворках сознания Олвина, выкристаллизовалась со всей ясностью. Он припомнил Крифа и всех тех мелких животных, которые все время убегали — к неудовольствию или тревоге Хилвара. И он припомнил — как давно, казалось, это было! — зоологическую цель их путешествия в Шалмирейн.