— И вы отправились делать раскопки в космосе, — вставил Гибсон.
— Зачем вы так? Я вам так рада, я... — всхлипнула девушка.
Антон серьезно сказал:
— Затем, что мы не знаем, радоваться нам или... Вы — из нашего Центра?
— Пусть девушка отдохнет! — пропел Акира с нежностью осипшего от счастья кенаря, утопая в блаженстве, как в надувном кресле.
Гостья внезапно покраснела. Кровь прихлынула к шее, прилила к маленьким, будто изваянным рукой художника, грудям, яркими пятнами выступила на втянутом животе. Она вскочила. Антон забеспокоился:
— Что случилось? Может, с воздухом у нас...
Сделав чересчур резкий прыжок, она завертелась в воздухе, но тут же нашла точку опоры, метнулась за спинку кресла и присела на корточки.
— Дайте мне одежду! Я читаю ваши мысли, а от них не только покраснеть — сгореть можно!
Лицо японца стало похожим на апельсин, потому что желтый цвет в смеси с красным дает оранжевый.
— Мы серьезные ученые... — произнес доктор инженерных наук Томас Гибсон, но, кажется, он говорил и сам себе не верил.
— Знаю, — смущенно усмехнулась гостья и еще ниже присела за спинкой кресла, так что была видна одна голова. — Дайте мне все-таки что-нибудь одеться! Я только хотела вас уверить, что я действительно человек!
— Ну, в этом мы еще не убеждены, — на этот раз шпильку пустил Антон: он чувствовал, что готов простить тем, на базе, странное испытание, которому его подвергли. — Принести вам ваш несколько необычный туалет? Где вы его сшили?
— Нет-нет, дайте мне что-нибудь земное!
Антон замигал Томми, а тому тоже будто пыль попала в глаза, он отправил немой вопрос все еще пристыженному японцу и нерешительно заковылял к спальному помещению. На всем корабле не было ни клочка материи. Даже купального халата. Мылись химикалиями, сушились воздухом. А про купальный халат Антон подумал потому, что услышал, как за его спиной осипший кенарь виновато ластится: «Если хотите освежиться, отдохнуть, у нас есть условия, хотя и довольно примитивные...» И потому, что на этом отрезке маршрута обычно уже начинал тосковать по хорошему купальному халату, в который можно завернуться после хорошей горячей ванны.
Спальное помещение было спальным постольку, поскольку свободный от дежурства член экипажа мог растянуться в нем в какой угодно позе над грудами предметов и аппаратов, а закрытая дверь не пропускала шумов из командного отсека. Там не было ни кровати, ненужной в невесомости, ни простыней, и Антон был вынужден вытащить из гардероба свое последнее чистое белье — белый трикотажный комбинезон на белой молнии.
Он издалека бросил его гостье, глянул, как она, такая маленькая, сидит на корточках за креслом, и тут же повернулся к командирному пульту, чтобы дать ей спокойно одеться. Стоя к ней спиной, он сказал довольно глупо:
— Другого ничего нет. Значит, для вас большая радость — встретить нас?
— Ведь я сто лет не видела ни одного человека! О-о-о-о!
Она утонула в огромном комбинезоне, и он собрался на ней такими складками, что она никак не могла затянуть молнию. И теперь в самом деле стала похожа на призрак. Но этого привидения они уже совсем не боялись. Над комбинезоном кокетливо и весело смеялось лицо девчушки, натянувшей на себя папину одежду.
Акира и Гибсон, которые в пять раз дольше Санеева не были на Земле, смотрели на нее, как мужчины, двести лет не видевшие женщины. А она спросила с наигранной тревогой, кокетливо, как сделала бы любая земная женщина:
— Я очень смешна? — и осмотрелась, подворачивая слишком длинные рукава на тонких руках, расправляя штанины на бедрах.
— Пока что смешны мы, — ответил Санеев. — До тех пор, покуда не поймем, зачем нужна вся эта игра.
— Ох, вы все еще думаете, что я — из вашего Центра! Я вам скажу, но... дайте мне сначала порадоваться! Я действительно сто лет не видела людей! И так счастлива, что люди сами научились путешествовать в космосе!
Это уже прозвучало, как речь умалишенного, и трое космонавтов переглянулись с осторожной многозначительностью.
— Ничего удивительного, если я сойду с ума, — словно в ответ на их мысли заявила она. — Но пока мне только кажется, что я схожу с ума от счастья.
— Может быть, перекусите, попьете... Правда, еда у нас... — опять пропел кенарем Акира.
— Ох, не смею! Пока не смею. Ровно семьдесят лет крупинки земной пищи во рту не было...
— Слушайте! — перебил Антон.
— Нет-нет, не надо! — мило перебила она. — Я понимаю, вы, наверное, чувствуете себя, как святой Антоний, которого искушал дьявол в образе нагой женщины. Но раз вы не святой, будьте по крайней мере джентльменом! Ну хорошо, сначала покончим с делами. Да-да, включите аппаратуру и записывайте, — обернулась она к вставшему за чем-то Акире.
Читать дальше