Лоис Буджолд - Гражданская кампания [= Мирные действия]

Марк попробовал догадку на кончике языка. А это мой свояк, доктор Энрике Боргос… Марк передвинулся так, чтобы коммодор оказался спиной к столу, где Энрике с откровенным восхищением взирал на Марсию, проливая амброзию себе на пальцы. Карин говорит, что нескладные молодые интеллектуалы хорошо сохраняются с возрастом. Значит, раз одна Куделка выбрала военного, вторая — политика, третья — экономиста, то последняя для полного комплекта должна выбрать ученого… Похоже, не генералитетом будет в старости обладать Ку, а целым миром… Из милосердия Марк решил держать свои наблюдения при себе.

Если дела пойдут хорошо, возможно, на Зимнепраздник он сможет отправить Ку с Дру в Сферу, просто чтобы поощрить искреннее стремление коммодора к социальным свободам… А заодно повидаться с Карин на Колонии Бета. Взятка, перед которой они никак не смогут устоять…

Айвен молча ждал, когда Доно закончит сердечную беседу с кузеном Байерли. Доно с Оливией вошли сквозь стеклянные двери в Резиденцию. Свет, льющийся из окон, освещал променад. Байерли взял бокал у проходившего мимо слуги и, приблизившись к балюстраде, небрежно облокотился о нее, любуясь садами.

— Привет, Байерли, — подошел к нему Айвен. — Почему ты не в тюрьме?

Байерли обернулся.

— Ах, Айвен! — радостно улыбнулся он. — Разве ты не знаешь, я стал Имперским Свидетелем. Мое тайное свидетельство отправило дорогушу Ришара в холодную. Все прощено.

— Доно простил тебе то, что ты пытался с ним сделать?

— А я тут при чем? Это была идея Ришара. Он всегда воображал себя человеком действия, не потребовалось особых усилий, чтобы подтолкнуть его туда, откуда нет возврата.

Айвен, напряженно улыбаясь, взял Байерли под руку.

— Пошли, прогуляемся немного.

— Куда? — с беспокойством спросил Бай.

— Туда, где потише.

Первое, на что они наткнулись, была каменная скамья в закрытой кустами беседке, оккупированная какой-то парочкой. Как выяснилось, молодой человек был фором-вольноопределяющимся, с которым Айвен был знаком по службе в оперативном отделе генштаба. Ему потребовалось примерно пятнадцать капитанских секунд, чтобы выкурить парочку. Байерли наблюдал с деланным восхищением.

— Каким же ты у нас стал властным за последние дни, Айвен!

— Садись, Бай. И кончай дурака валять. Если можешь.

Бай удобно устроился, закинув ногу на ногу. Глаза его оставались настороженными. Айвен расположился между Баем и выходом.

— Почему ты здесь, Бай? Тебя Грегор пригласил?

— Доно меня привел.

— Какой он добрый. Просто до невозможности. Вот я, к примеру, ни на миг этому не верю.

— Это правда, — пожал плечами Бай.

— Что в действительности произошло той ночью, когда на Доно наехали?

— Господи, Айвен! Своей настойчивостью ты начинаешь мне неприятно напоминать твоего коротышку кузена.

— Ты лгал тогда и лжешь сейчас, только я никак не могу понять, в чем именно. Ты меня огорчаешь. И я почти готов поделиться с тобой моей горестью.

— Ну-ну… — Глаза Бая сверкнули в разноцветных огнях, хотя лицо его оставалось в тени. — На самом деле все очень просто. Я сказал Доно, что я — агент-провокатор. Согласен, я помог организовать нападение. Что я не соизволил сообщить Ришару, так это что я заблаговременно вызвал взвод муниципальной гвардии, чтобы они вмешались в нужный момент. После чего, согласно сценарию, Доно должен был притащиться в особняк Форсмитов, весь из себя потрясенный, и предстать в таком виде перед доброй половиной Совета графов. Грандиозный спектакль, гарантирующий сочувствие и — автоматом — набор голосов.

— Ты подбил на это Доно?

— Да. К счастью, я смог предоставить гвардейцев в качестве свидетелей моих добрых намерений. Ну не умница ли я? — хихикнул Бай.

— Как и Доно, насколько я понимаю. Вы с ним вместе это придумали, чтобы утопить Ришара?

— Нет. Вообще-то это должен был быть сюрприз, хотя и не такой, как вышел в итоге. Мне нужно было обеспечить абсолютно убедительную реакцию Доно. Нападение должно было состояться — и быть засвидетельствовано, — чтобы обвинить Ришара, начисто исключив возможность защиты. Было бы несколько неловко, если бы Ришар стал всего лишь жертвой — и доказуемой — ловушки своего политического соперника.

— Готов поклясться, что ты не прикидывался чертовски огорченным в ту ночь, когда наткнулся на меня.

— О нет, я и впрямь был чертовски огорчен. М-да… Болезненные воспоминания. Вся моя чудесная режиссура рухнула в одночасье. Хотя благодаря тебе и Оливии кое-что все же удалось спасти. Полагаю, мне следовало быть тебе благодарным. Моя жизнь была бы… довольно неуютной, если бы эти мерзкие бандиты добились успеха.