Петр Оленин-Волгарь - Всемирный следопыт, 1930 № 01

Пришлось задержаться некоторое время в Гамбурге, пока не раздобыли и не погрузили нужные нам машины. Командование судном принял на себя второй помощник, комсомолец, дельный моряк.

Мы благополучно дошли до Петрограда. Через месяц был суд над капитаном, старшим помощником и механиком Шнипом, который, как я и предполагал, оказался участником заговора. Выяснилось, что негодяи намеревались посадить пароход на подводные скалы у Ревеля. Капитан и его сообщники должны были покинуть гибнущее судно на шлюпке и удрать в Германию, где их ожидали тепленькие места. Рассчитывали, что команда погибнет и таким образом все концы будут спрятаны в воду.

Преступники понесли заслуженное наказание.

А «Кронштадт» и до сих пор служит не за страх, а за совесть нашей молодой республике. Теперь я его командир и смею утверждать, что судно в надежных руках.

Огромный берлинский цирк Буша был переполнен зрителями. По широким ярусам как летучие мыши бесшумно сновали кельнеры, разнося пиво. Кружки с незакрытыми крышками, означавшими неудовлетворенную жажду, они сменяли полными, ставя их прямо на пол, и спешили на призывные знаки других жаждущих. Дородные мамаши с великовозрастными дочками разворачивали пакеты пергаментной бумаги, вынимали бутерброды и пожирали кровяную колбасу и сосиски в глубокой сосредоточенности, не отрывая глаз от арены.

К чести зрителей однако надо сказать, что не китайцы, висящие на своих косах, не самоистязатель-факир и не лягушкоглотатель привлекли в цирк такое огромное количество публики. Все с нетерпением ожидали конца первого отделения и антракта, после которого должен был выступить Хойти-Тойти. О нем рассказывали чудеса. О нем писали статьи. Им интересовались ученые. Он был загадкой, любимцем и магнитом. С тех пор как он появился, на кассе цирка каждый день вывешивался аншлаг: «Билеты все проданы». И он сумел привлечь в цирк такую публику, которая раньше никогда туда не заглядывала. Правда, галлерею и амфитеатр наполняли обычные посетители цирка: чиновники и рабочие с семьями, торговцы, приказчики. Но в ложах и в первых рядах сидели старые, седые, очень серьезные и даже хмурые люди в несколько старомодных пальто и макинтошах. Среди зрителей первых рядов попадались и молодые люди, но такие же серьезные и молчаливые. Они не жевали бутербродов, не пили пива. Замкнутые как каста браминов, они сидели неподвижно и ждали второго отделения, когда выйдет Хойти-Тойти, ради которого они пришли.

В антракте все говорили только о предстоящем выходе Хойти-Тойти. Ученые мужи из первых рядов оживились. И наконец наступил давно жданный момент. Прозвучали фанфары, выстроились шеренгой цирковые униформы в красных с золотом ливреях, занавес у входа широко раздвинулся, и под аплодисменты публики вышел он — Хойти-Тойти. Это был огромный слон. На голове его была надета расшитая золотом шапочка со шнурами и кисточками. Хойти-Тойти обошел арену, сопровождаемый вожаком — маленьким человеком во фраке, отвешивая поклоны направо и налево. Затем он прошел на середину арены и остановился.

— Африканский, — сказал седой профессор на ухо своему коллеге.

— Индийские слоны мне нравятся больше. Формы их тела округленнее, мягче. Они производят, если можно так выразиться, впечатление более культурных животных. У африканских слонов формы более грубые, заостренные. Когда такой слон протягивает хобот, он становится похож на какую-то хищную птицу…

Маленький человек во фраке, стоявший возле слона, откашлялся и начал говорить:

— Милостивые государыни и милостивые государи! Честь имею представить вам знаменитого слона Хойти-Тойти. Длина туловища — четыре с половиной метра, высота — три с половиной метра. От конца хобота до конца хвоста — девять метров…

Хойти-Тойти неожиданно поднял хобот и махнул им перед лицом человека во фраке.

— Винорат, я ошибся, — сказал вожак. — Хобот имеет в длину два метра, а хвост — около полутора метров. Таким образом длина от конца хобота до конца хвоста — семь и девять десятых метра. Съедает ежедневно триста шестьдесят пять кило зелени и выпивает шестнадцать ведер воды.