Феликс Пальма - Карта неба

Два силуэта, появившиеся на горизонте, прервали его размышления. Рейнольдс вытащил из кармана подзорную трубу и направил ее на темные фигуры, продвигавшиеся к кораблю. Хотя расстояние не позволяло как следует рассмотреть лица, было очевидно, что это могли быть только Карсон и Рингуолд. По походке не похоже было, что они ранены. Рейнольдс обратил внимание на сани, которые они везли за собой, и на лежавший на них тяжелый груз, прикрытый одеялом. От удивления он даже раскрыл рот. Груз мог означать только одно: Карсону и Рингуолду удалось захватить звездного монстра.

Возвращение двух матросов взбудоражило команду «Аннавана» так, как если бы перед ней вдруг возникли призраки. Рейнольдс, капитан Макреди, доктор Уокер, боцман Фиск и некоторые матросы, в том числе Петерс, Аллан и Гриффин, спустились по снежному склону вниз, чтобы встретить пропавших товарищей.

— Ну что, нашли его? — спросил Макреди и указал на тюк, к которому были прикованы все взгляды.

— Нет, капитан, — ответил Рингуолд, — но зато обнаружили это.

Он дал знак напарнику, и, ухватившись вдвоем за концы толстого одеяла, они выставили на всеобщее обозрение свой груз. Собравшиеся не могли удержаться от восклицаний, и, хотя перед ними лежал не звездный демон, зрелище было не менее ужасающим. Исследуя окрестности, Рингуолд и Карсон наткнулись на тушу громадного полярного медведя, зверски растерзанного. У животного было вырвано горло, расплющен череп и вскрыта брюшная полость, из которой торчали наружу спирали кишок, окаменевших на морозе. Мало того, у него была, можно сказать, с корнем вырвана одна из лап. Раны были настолько ужасны, что никто не осмеливался помыслить, чем они могли быть нанесены. Рингуолд объяснил, что, когда они нашли медведя, внутренности его еще дымились, указывая, что смерть наступила не слишком давно. Поскольку туман настолько сгустился, что идти было невозможно, они решили расширить дыру в брюшной полости и по очереди греться в еще теплом чреве. Так им удалось избежать серьезного обморожения, хотя у обоих отдельные пальцы на ногах потеряли чувствительность. Услышав этот рассказ, все сразу заметили липкую и омерзительно пахнувшую пленку, покрывавшую одежду матросов. И тут Гриффин обратил внимание присутствующих на одну из лап медведя. Наклонившись, он обнаружил на некоторых когтях что-то вроде обрывков странной красноватой кожи.

— Пусть мы пока не знаем, как в целом выглядит монстр, но уже можем сказать, что у него ярко-красная кожа, — объявил он. — Трудновато ему будет проскользнуть незамеченным по снегу.

— Разве ярко-красная? — удивился один из матросов, рассматривая лоскутки на медвежьих когтях. — А по-моему, скорее золотистая.

— Тебе надо купить очки, Уоллис, — вмешался матрос по фамилии Кендрикс. — Она явно темно-синего цвета.

Остальные моряки сгрудились возле медвежьей лапы, желая определить истинный цвет кожи монстра. Каждый видел свой цвет.

— Немедленно прекратить споры, черт бы вас побрал! — рявкнул капитан, которому надоели бессмысленные дебаты. — Вы не понимаете, что цвет этой твари должен интересовать нас в последнюю очередь! Боже милосердный, главное, на что она способна!

Пристыженные матросы тут же умолкли. И поскольку я полагаю, что никому из вас не доводилось в своей наполненной спокойствием жизни лицом к лицу встречаться со столь необщительным зверем, сделаю небольшое отступление, чтобы сообщить, что полярный медведь — страшный противник, которого почти невозможно убить одним выстрелом. Его череп так крепок, что способен остановить пулю, посланную из мушкета, под стать ему и легкие, которые может пробить далеко не всякое оружие. К этому следует добавить, что сердце медведя — это орган, который очень трудно обнаружить в невообразимой мешанине мышц, сухожилий и толстых слоев жира. Кажется, будто он постоянно носит средневековые доспехи. И тем не менее звездный монстр не испытал при встрече с ним особых затруднений и буквально растерзал его.

Рейнольдс смотрел на труп медведя не только с ужасом, но и с некоторым разочарованием. Вряд ли можно было сказать, что звездный демон являет собой образец терпения или ставит превыше всего основополагающие законы вежливости. Хотя могло быть и так, что гость из Вселенной, если он действительно прилетел оттуда, всего-навсего оборонялся.

Наконец капитан Макреди перестал качать головой, отошел от туши и оценивающим взглядом окинул горизонт.