Абрам Палей - Война золотом

Домик был заслонен деревьями, сквозь которые из щели ставен скупо маячил огонек. Постучали в окно.

— Откройте!

Никто не отвечал. Тогда я забарабанил по стеклу так, что оно все затряслось со звоном и, при повторном стуке, обещало развалиться. Кто-то подошел к ставне.

— Кто там?

— Немедленно откройте, да живее!

— Кто там? — повторил женский голос.

— Сотрудники розыска.

За окном шопотом переговаривались.

— Если вы сейчас не откроете, мы будем ломать окна.

— Сейчас! Сейчас!

Через несколько минут послышался стук отворяемой двери, и на пороге показалась женшина с лампой.

— В чем дело?

— Вот увидите, в чем дело. — И вошли за ней в квартиру.

— Извольте наши документы, — и перед ее испуганной физиономией я открыл книжку своего удостоверения. — Теперь покажите вашу квартиру.

Осмотрели две комнаты, вернулись в кухню, горище осмотрели, — нигде ничего.

— А с кем вы разговаривали? У вас есть еще комната?

— Это мой муж, батюшка, больной, в каморке лежит.

— А ну, тетка, веди к мужу.

Каморка оказалась сносной комнатой, правда, без окон, но убранной слишком хорошо по сравнению с остальными комнатами. На кровати лежал мужчина лет сорока пяти. Бритый, с пушистыми светлыми усами, голова лысая, нос приплюснутый. Я обратил внимание на его руки: широкая ладонь, а из нее вылезло пять длинных пальцев и каждый возле ногтя сворачивал влево, — неприятная рука.

— Больны, что ль?

Он застонал.

— Ох, болен. Давно не выхожу. Ревматизма мучит. Ох, святые угодники!

И взгляд его маленьких серых глаз обратился к образу, свисавшему с угла напротив.

— Я доктора вам приведу.

— Ох, не надо, не верю им, лучше жениными средствами.

И он заискивающе посмотрел на меня.

У изголовья стоял стул, на котором висел наспех брошенный пиджак и жилет. На сиденьи тикали серебряные круглые часы. Под стулом стояла пара сапог.

Я быстро сорвал с него одеяло. Он привскочил даже.

Ну, да, я был прав, — брюки были на нем.

Под щеками у него гневно заходили желваки. Он, видно, хотел вскочить, но потом сдержался.

— Шутник вы!

— Нет! — иронически сказал я. — Шутник вы, — лежите в теплых брюках, Вы лучше теплое одеяло возьмите, вместо пикейного, если вам в июле месяце холодно.

— И то правда. Ермолаевна, дай-ка ватное одеяльце. Холодно!

И он нарочито задвигался, как-будто его знобило.

Я был почти уверен, что это он справа следил за нами, но задержать и доставить в розыск было бесполезно, ничего не даст. Лучше оставить, тем более, что в голове зародился дальнейший план.

— Ну, ладно. Ковальчук, пошли. Простите за беспокойство.

И мы вышли, без всяких приключений вернувшись в город.

В розыске на учете Колачева не было, — я справлялся. Обыск делали мы, как выяснилось, у Колачева.

На утро я имел разговор с Радинским.

— Что вы вообще делаете в целях предотвращения нападений?

— Облавы. Потом высылаю всю активную часть на дежурства в Фонарный переулок,

— Вы бы еще из губернии гарнизон вызвали, тогда наверняка ничего не вышло бы.

— Прошу вас таким тоном со мной не разговаривать! Вы мне, как помощнику начальника управления, подчиняетесь.

— Как помначу, конечно, но не как начканцу. А сейчас я с вами говорю, как с начканцем. Докажите обратное.

Он побледнел от злости.

— Я буду жаловаться Фролову. Это чорт знает что!

— Кому угодно, — сказал я и отправился в Исполком.

Рассказал Фролову о вчерашнем, показал лассо, об'яснил ему свой план и просил о нем никому не говорить.

В тот же день я уехал, дав необходимые указания Ковальчуку и перед от'ездом кое-о-чем переговорив со старшим по посту ТОГПУ ст. Духобожск.

Радинскому я послал записку, что меня телеграммой вызвали к больной жене и что скоро буду.

Приехал я в начале вечера и сразу в губрозыск к своему бывшему начальнику, в агентурный отдел. Мой план он вполне одобрил. Из розыска я вышел совершенно преображенный. Ловко посаженный рыжий парик, окрашенные в рыжий цвет брови, маленькие рыжеватые усы и, в довepшение, пенсне — делали меня похожим, в сером костюме и желтой соломенной шляпе из гардеробной агентурного отдела, на среднего достатка нэпмана-спекулянта. Пешком направился в ближайший кино-театр. Обратят на меня внимание, значит плохо сработано. Не обратили. Досмотрел до конца тягучую фильму и на трамвае на вокзал. В буфете просидел до утра, а утром поехал поездом дальнего следования, останавливавшимся в Духобожске. Доехал. Зашел на станцию в буфет, выцедил пару пива, громко говоря с буфетчиком об урожае и хлебных ценах, потом поехал в город на извозчике.