Клиффорд Саймак - Планета Шекспира

«Этн и была всего лишь одна из таких простых вещей», – подтвердила гранд-дама, довольная, что это, наконец, решилось.

«Мы твердо должны придерживаться сознания, – сказал ученый, – что простых вещей во вселенной нет. Нельзя безнаказанно отбросить ни одно происшествие. Во всем, что происходит, всегда есть цель. Всегда есть причина – можете быть уверены, – а в должное время проявится и следствие».

«Хотел бы я быть таким же уверенным, как вы», – сказал монах.

«А я бы хотела, – сказала гранд-дама, – чтобы мы вовсе не приземлялись на этой планете».

– Вы должны подкрепиться, – сказал Никодимус. – Не надо слишком много есть. Супу, ломтик жаркого, половину картофелины. Вам надо понять, что ваш желудок сотни лет пребывал в бездействии. Замороженным, конечно, и не подверженным порче, но все-таки ему следует дать возможность вновь обрести тонус. За несколько дней вы восстановите привычку к питанию.

Хортон уставился на еду.

– Откуда ты взял такую провизию? – осведомился он. – Уж конечно, она не привезена с Земли.

– Я и забыл, – скеазал Никодимус. – Вы, конечно, не знаете. У нас на борту самая эффективная модель преобразователя материи из тех, что были произведены ко времени нашего отбытия.

– Ты хочешь сказать, что это просто лопата какого-нибудь песка?

– Ну, не совсем так. Это не настолько уж просто. Однако, общее представление у вас верное.

– Подожди-ка минутку, – сказал Хортон. – Есть в этом что-то очень неправильное. Я не помню никаких преобразователей материи. О них, конечно, поговаривали, и была вроде некоторая надежда, что можно собрать такую штуку, но и по самым лучшим моим воспоминаниям…

– Есть некоторые вещи, сэр, – довольно поспешно прооизнес Никодимус, – с которыми вас не ознакомили. Одна из них состоит в том, что после того, как вас ввели в анабиоз, мы отбыли не сразу.

– Ты хочешь сказать, была какая-то задержка?

– Ну… да. Чтобы быть точным, довольно большая задержка.

– Христа ради, да не будь ты таким таинственным. Насколько долгая?

– Ну, лет пятьдесят или около того.

– Пятьдесят лет! Почему же пятьдесят лет? Зачем было погружать нас в анабиоз, а потом выжидать пятьдесят лет?

– Настоящей потребности спешить не было, – ответил Никодимус. – Срок всего проекта оценивался таким обширным – пара сотен лет или, может быть, несколько больше, пока Корабль вернется со сведениями о пригодной для жизни планете, – что задержка в пятьдесят лет не казалась чрезмерной, если за такой срок можно было приобрести некоторые системы, которые дали бы побольше шансов на успех.

– Как преобразователь материи, например?

– Да, это одна из таких вещей. Конечно, не абсолютно необходимая, но удобная и прибавляющая известный запас прочности. И что более важно, могли быть выработаны некоторые особенности корабельного устройства, которые бы…

– И они были выработаны?

– Большей частью, да, – ответил Никодимус.

– Нам никогда не говорили, что может быть такая задержка, – сказал Хортон. – Ни нам и никому другому из экипажей, обучавшихся в одно время с нами. Если бы хоть один экипаж знал, они бы передали и нам словечко об этом.

– Не было надобности в том, чтобы вы знали, – отвечал Никодимус. – Могли бы последовать какие-нибудь нелогичные возражения с вашей стороны, если бы вам сказали. А важно, чтобы команды людей уже были готовы, когда будет решено отправить корабли. Видите ли, все вы были очень особыми людьми. Может быть, вы помните, с какой тщательностью вас выбирали.

– О боже, да. Нас пропускали через компьютеры, чтобы рассчитать фактор выживаемости. Наши психологические профили перемеривали снова и снова. Нас измотали этими чертовыми физическими испытаниями. Нам имплантировали в мозг телепатическую штучку, чтобы мы могли разговаривать с Кораблем, и это было самое беспокойное. Я, кажется, припоминаю, мне потребовались месяцы, чтобы научиться пользоваться ею как следует. Но к чему было делать все это, а потом укладывать нас на хранение в анабиоз? Мы могли бы и просто подождать.

– Одно из решений могло бы быть и таким, – согласился Никодимус, – и вы становились бы с годами все старше. Один из факторов, входивших в критерий отбора членов команды, – чтобы они не были слишком молодыми, но и не особенно старыми. Смысла мало отправлять стариков. В анабиозе же вы не старели. Время для вас ничего не значило, ибо время не имеет значения в анабиозе. При том, как это было сделано, экипажи ждали в полной готовности, причем их качества и способности не страдали от времени, пока отлаживались остальные приборы. Корабли могли бы вылететь сразу же, когда вы были заморожены, но пятидесятилетнее ожидание существенно увеличило шансы кораблей и ваши шансы. Система жизнеобеспечения мозга усовершенствовалась до степени, считавшейся за пятьдесят лет до того невозможной, а связь между мозгом и кораблем сделалась более чувствительной и эффективной, почти безупречной. Улучшились системы анабиоза.