Максим Тихомиров: Пастыри

— Хорошо, Яков Петрович, — рассмеялась Акико. Поднесла к губам модулятор и запела.

Усиленный аппаратом горловой звук, вибрируя, нарастая и опадая, меняя тональность, срываясь на щелчки и цоканье, разнесся над сонным морем. Кит ответил, басовито и гулко. Шевельнул хвостом, разом оказавшись в полукорпусе от субмарин, и легонько пустил фонтан, с ног до головы обдав всех их теплой соленой водой.

— Ишь, шутник, — проворчал, проморгавшись, Ванин. Саня, удивленно выглянув из башенки, помахал киту вслед.

Кондратьев поднялся на ноги. Субмарины покачивались в мощной кильватерной струе. Кит уходил навстречу своему новому стаду, готовый заботиться о нем, охранять от хищников, водить по жирным планктонным полям и возвращать к человеку, когда придет тому свой срок.

Вот и все, подумал Кондратьев. Эстафету передал. Дело сделано. Наш Лёва, Лёвушка, Левиафан — эксперимент, первенец. Но следом придут другие, ведь родовые бассейны в Малайе отнюдь не пустуют. Новые лёвушки придут, сменив нас… А что дальше?

Что дальше?

— Похоже, что славные денечки расцвета Океанской Охраны подходят к концу, — сказал Кондратьев вслух, провожая кита взглядом.

— Ну что вы, Сергей Иванович! — вскричал океанолог Ванин. — Все только начинается! Вы представляете, какой шквал информации обрушится теперь на нас? Теперь, когда даже самые глубокие впадины и желоба станут доступны, когда мы всю толщу вод, все океанское дно сможем увидеть, потрогать и изучить — пусть не своими собственными глазами и руками, а глазами и плавниками младших братьев! Обрабатывай — не хочу! И не надо ничего расшифровывать — они и сами все нам расскажут!

— Понадобится только переводчик с китового, — улыбнулся Кондратьев, глядя на Акико. Акико смотрела на него и тоже улыбалась.

— А вот простые патрульные явно окажутся совершенно не у дел, — сказал Саня Травников. Расстроенным он вовсе не выглядел.

— Не только простые патрульные, Саша, — сказал Кондратьев. — Субмаринмастеры тоже больше не особенно-то нужны.

— Что дальше, Сережа? — спросила его Акико.

Она явно помнила рассказы Кондратьева о мучительных поисках предназначения после возвращения со звезд. Акико знала, как он терзался, чувствуя себя лишним, ненужным, никчемным со своим штурманским дипломом, навеки прикованный к тверди Планеты. Терзался до тех пор, пока Горбовский со Званцевым не сосватали ему работу в Океанской Охране. И правда — что теперь?

— Переквалифицируюсь в управдомы, — пошутил Кондратьев и тут же понял, что шутка осталась понятной только ему. Планета — редкий случай! — напомнила ему о том, что он все-таки перестарок. Что ж, пусть. У стариков есть одно большое преимущество перед молодыми, сильными и дерзкими.

Опыт.

— Мне звонили из Аньюдинской школы, — сказал Кондратьев. — У них есть место. Я обещал подумать.

Саня Травников уважительно присвистнул.

— Ответственность, — кивая собственным мыслям, сказал океанолог Ванин. — Очень большая ответственность. Вы справитесь, Сергей Иванович.

— Да, — сказал Кондратьев. — Придется справиться.

Акико улыбалась ему. Море лениво качало длинные тела субмарин, а вдали мчался навстречу фонтанам приближающегося стада новый китовый пастух, и Кондратьев знал, что тот поет сейчас во всю мощь огромных легких самую главную песню в своей жизни.

Как там говорила когда-то Иринка? Снова в погоню за белым китом? Все верно. В погоню, а там видно будет.

Так думал Кондратьев, глядя вслед уходящему левиафану.

И от этих мыслей ему делалось очень хорошо.