Рич Ролл - Ультра. Как в 40 лет изменить свою жизнь и стать одним из лучших атлетов планеты

Примерно в то самое время мой товарищ по комнате Мэтт Нэнс начал тренироваться для Манхэттенского плавательного марафона – почти 46 километров вокруг острова Манхэттен.

– Тебе бы следовало присоединиться ко мне, – настаивал Мэтт.

«Плыть вокруг Манхэттена? – подумал я. – Включая реку Гарлем?» Ага, сейчас. И дело не в том, что затея казалась трудной для выполнения, – мне просто было неинтересно. Я был слишком занят, пробуждаясь в незнакомых помещениях, блуждая по безлюдным улочкам ночного даунтауна и не желая ничего, кроме выпивки, хот-догов из Gray’s Papaya, гамбургеров из McDonald’s и пиццы из Ray’s Pizza. Хотя в те дни я был неспособен на подобные умозаключения; я хаотически дрейфовал по течению, медленно приближаясь к окончательному саморазрушению.

И снова дурной знак. Перед началом учебного года мне сообщили, что мое имя было выбрано последним из списка ожидания на поступление в юридическую школу Корнелльского университета. После череды отказов это стало последней возможностью сделать карьеру в юриспруденции. Принимая во внимание мой далеко не блестящий опыт в Skadden, мое упорство в выборе профессии было достойно лучшего применения. Но в то время это казалось хорошей идеей. Возможно, некий защитный инстинкт намекнул мне, что это шанс, который поможет не оступиться в очередной раз.

Менее чем через сутки, проведенные в пьяном забвении, я очутился в симпатичном местечке Итака, штат Нью-Йорк. Войдя в лекционный зал, где дородный профессор Гендерсон потчевал группу жадных до знаний студентов-первокурсников увлекательными положениями деликтного права [24] Деликтное право (от «деликт», что значит «проступок, правонарушение») регулирует случаи, когда действия одного лица ведут к ущербу для другого лица. Прим. ред. , я ощутил, как кружится моя бедная голова. Оглядев аудиторию, я отметил очевидный факт: все прочие студенты явно провели б о льшую часть лета, готовясь к сему знаменательному дню. Пока я изучал глубины манхэттенского «дна», мои соученики прилежно прочли все книжки из длинного списка и прибыли в состоянии полной боевой готовности. Единственное, что хорошо изучил я, – это расписание «счастливых часов» в барах. Шесть тысяч заявлений и всего 180 мест. И мне дали зеленый свет последнему из всех. Полный отстой.

Я невольно задумался, не совершаю ли огромную ошибку. Но вышло так, что в юридической школе мне понравилось. Я с облегчением почувствовал, что выхожу на прямую дорогу – и неважно, куда она ведет. Не могу сказать, что профессора в Корнелле привили мне любовь к юриспруденции, но я был рад вернуться в академическую среду и преодолевать трудности учебы.

Я всегда отличался чувствительностью к погоде. Мое настроение на день зависело от того, светит ли за окном солнышко. Назовите это «сезонной депрессией» или просто недостатком витамина D, но поначалу прохлада Итаки вгоняла меня в тоску не хуже снегопада. Однако я знал лекарство от сей беды. Вы уже догадались. Погода шепчет: займи, но выпей.

А я-то лелеял надежду, что, выбравшись из Нью-Йорка, покончу с пьянками. Не то чтобы я считал алкоголь злом. Но в глубине души мне не нравилось, что выпивка управляет мной, а не я выпивкой.

Но, разумеется, куда бы я ни переезжал, от себя не убежишь. И вскоре все вернулось на круги своя.

А кроме того, здесь мне приходилось водить. Появились штрафы за вождение в нетрезвом виде. Много штрафов.

Когда же пасторальный пейзаж начинал навевать скуку, я спасался в Манхэттене – четыре часа на машине казались малой ценой за уик-энд, проведенный под блаженным воздействием алкогольных паров.

Я как-то умудрялся получать хорошие отметки. Конечно, не А, но В или В с плюсом [25] В американских учебных заведениях отметки обозначаются буквами A (высшая оценка), B, С, D и F (низшая). Прим. ред. . Ладно-ладно, было чуток С – но немного, и даже порой, выравнивая баланс, мне перепадали А. Совсем неплохо, думал я. С учетом того, что я был последним, кого приняли на курс, я считал, что все, что лучше последнего места, – уже успех. Небо и земля, если сравнить с неуемными амбициями молодости. Огонь, горевший в груди в юные годы, не просто стих – полностью затух.

Как-то раз я влил в себя полдюжины банок пива Beck’s, пока ехал в «вольво» на презентацию своего доклада по российскому конституционному праву. Занятия начинались в два часа пополудни. Возможно, я придурок, но не полный тупица. Я отлично понимал, что, вероятнее всего, меня ждет провал. Так зачем же я это делал? У меня нет удовлетворительного объяснения. На самом деле даже задавать такой вопрос бессмысленно. Я катился по наклонной, не в силах остановиться.