Люция Сулейманова - Можно все. Возраст вдохновения

Все стереотипы, связанные с возрастом, разбиваются о реальность, главное – не поддаваться навязыванию этих стереотипов.

Безжалостные «эйчары» любят говорить о том, что работники в возрасте за пятьдесят тормозят процессы, не способны осваивать новые технологии, часто болеют и вообще неэффективны. (Кстати, открою вам тайну: в нескольких известных мне рекрутинговых компаниях по поиску специалистов существует негласный закон – если возраст соискателя близок к пятидесяти, его резюме откладывается в стопку непригодных, невзирая на все регалии, без анализа и обсуждения.) Между тем исследования говорят о том, что именно этих людей характеризует высокий уровень работоспособности, ответственности и стрессоустойчивости, не говоря о колоссальном профессиональном опыте. Уверяю вас, что точно так же о реальность разбиваются и другие стереотипы, связанные с возрастом. Главное – не поддаваться их навязыванию.

Мы привыкли ассоциировать старость прежде всего с ветхостью – тела, ума и желаний. С ветхостью тела бороться трудно, хотя и здесь многое достижимо для целеустремленных людей. Но вот ветхость ума и желаний уж точно не является неизбежностью.

Я очень люблю старый анекдот о кавказских долгожителях. Вы, вероятно, его знаете, но я не могу отказать себе в удовольствии напомнить.

Группа телевизионщиков приезжает в далекое горное село, где живет известный долгожитель, достигший возраста в 150 лет. Их действительно встречает чрезвычайно подтянутый и благообразный старец и охотно делится секретами своего долголетия: главное, конечно, вести здоровый образ жизни, отказаться от алкоголя, курения, вредной пищи и сексуальной жизни, блюсти чистоту тела и помыслов, не отвлекаться на мирское и не ругаться. В разгар интервью за дверью комнаты раздаются ужасный грохот, шум, гам, крики, ругань, хохот, женский визг… Старец недовольно констатирует: это вернулся из очередного загула его старший 250-летний брат, как всегда пьяный, пропахший табаком, объевшийся вредных лакомств и окруженный молодыми любовницами, с которыми он развлекается уже которые сутки…

Пожалуй, я назвала бы этот анекдот скорее притчей. При всей его забавности, в нем есть тот самый «крючок», потянув за который, можно найти ответ на наши вопросы о том, что такое старость и как ее воспринимают, что приличествует и подобает возрасту по сложившимся в обществе критериям и в чем состоит секрет людей, над которыми возраст не властен.

Первое чувство, которое возникает в момент осознания неизбежности старения, – страх. Морщины в зеркале, которые уже не стираются сами собой, первые седые волосы и прочие чисто физические приметы возраста. Мелкие социальные маркеры – ощущение себя «невидимкой» на фронте флирта и ухаживания, понимание, что модные имена и названия – пустой звук, сленговые словечки непонятны, а новые технологии кажутся непосильными… Естественная реакция на это – острое желание любой ценой «замести под ковер». Ботокс и краска для волос, жадное стремление поспеть за трендами и «говорить с молодыми на их языке». Этот выбор можно растягивать во времени сколь угодно долго и либо продолжать кровавую, но заведомо проигранную битву, либо искать какие-то другие способы – например, не отрицать, а принимать.

На этой последней стадии мы вновь можем выбирать, жить ли нам по правилам, навязанным обществом и ближайшим окружением («не нами начато, не нам и отменять»), жить ли нам уединенно и аскетично или жить свободно и интересно, не оглядываясь на чужое мнение и ожидания окружающих.

Возраст «дожития» оставляет нам, кстати, не так уж мало возможностей. Здесь вполне можно выбирать, просто ассортимент не слишком богат. Дача и огород – отлично, внуки – замечательно, телевизор – тоже неплохо. Вариант с театрами, консерваторией, музеями и группой ЛФК также допустим и одобрен обществом. Вопрос только в том, действительно ли это то, что вам нужно. И действительно ли вы выбираете это, потому что сами того хотите или только потому, что боитесь, стыдитесь или стесняетесь выбрать что-то другое.

Возрастной кризис люди переживают в точности по стадиям проживания горя.

Стадия отрицания,

когда мы уверяем сами себя, что все это происходит не с нами, и отказываемся признавать очевидные маркеры нового этапа своей жизни.

Стадия гнева,

на которой мы злимся на несправедливость и настаиваем, что еще слишком многого хотим и многое можем.