Татьяна Шпаченко - Лечение аутизма или простое человеческое счастье. Реальная история

А потом была депрессия. Я просто ждала, когда жизнь закончится и закончится эта боль. И с ужасом думала, что в моем роду живут долго и лет шестьдесят мучений впереди – мне гарантированы. И даже сбежать не выйдет – это предательство по отношению к тому, кто возможно никогда не станет самостоятельным человеком. Как тюрьма внутри самой себя. Я даже не могла понять, откуда такая боль и страх – физически ведь, ребенок к счастью, здоров. А потом стало приходить принятие. Ведь жизнь идет. Не смотря на твою трагедию, надо что – то есть тебе и твоим детям. Где – то всем жить, во что – то одеваться, встречать новый год и праздновать дни рождения. И хоть счастье твое и аутичное, но оно стабильно вырастает из куртки и кроссовок каждый сезон. И есть еще старший ребенок, который тоже живет – у него первая любовь, выпускной класс и планы на будущее. И все это требует от тебя сил, в том числе и духовных. И денег. Принятие не пришло в один день – я и сейчас периодически то ныряю в торг, то в депрессию. Но это уже совершенно другое ощущение себя и жизни, чем еще несколько лет назад. Тогда я, наверное, и не поверила бы, что выберусь из этой страшной, черной, тоскливой ямы.

Мне говорили – общайтесь с мамами таких же детей – лично или на форумах в интернете. Попытки успехом не увенчались и мне кажется именно по этой причине – мы все находились на разных стадиях горевания. И пока я мечтала, находясь в депрессии, чтобы жизнь быстрее закончилась и придирчиво вспоминала свой жизненный путь, выискивая каждый свой промах и определяя степень своей вины в этой ситуации, кто – то находился в стадии отрицания. И искренне полагал, что если ребенок в четыре года может произнести десяток слов и тех не к месту, то это ничего страшного, все дети развиваются по – разному.

В таком подвешенном состоянии, метаниях, сомнениях и перечитываниях различных книг, статей и форумов прошло еще четыре месяца. Я точно помню – именно в год и четыре месяца я окончательно убедилась в том, что нам нужен врач. Убедилась, что мне не кажется, я не выдумываю и мне не просто скучно и нечем себя занять. Участковый педиатр, чудесный молодой мужчина, внимательно перечитал карту ребенка, но видимо ничего заслуживающего внимания там не нашел. Озадаченно, молча, несколько секунд смотрел на меня, а потом сказал, что мои подозрения не беспочвенны, но преждевременны и мальчики начинают говорить позже девочек. Так как у девочек за речь отвечает оба полушария, а у мальчиков одно. Вот именно с этой минуты и все последующие годы этот момент преследовал меня и я не могла его побороть. Речь! Речь! Речь! И врачи, и близкие почему – то упорно были сосредоточены только на одном – заговорит/не заговорит. Я могла на приеме у врача или в разговоре с родственниками сорок пять раз сказать о том, что ребенок не показывает пальцем, не смотрит на то, что показываю я! Не может попросить, обратить мое внимание на что – то – никто меня не слышал! Так и этот замечательный педиатр – внимательно выслушал, но все что он услышал, видимо, сводилось к одному – в год и четыре месяца ребенок не пытается говорить. Это не хорошо – но и не критично. Тяжело вздохнув и поняв, что и тут я понимания не увижу, я попросила выписать мне направление на консультацию к психиатру. Врач посмотрел на меня еще более озадаченно и сказал, что детей такого возраста показывают неврологу, но никак не психиатру. Внутренне собравшись, я начала нудно объяснять, что мы неоднократно бывали у неврологов, проходили плановые осмотры и неврологи не имели никогда к нам никаких претензий. К этому моменту я уже понимала, что нарушения психического развития лежат в плоскости интересов психиатра и бегать по заведенному медицинскому кругу только потому, что так положено, никакого желания не испытывала. Направление мне все – таки дали. Не молодая поликлиничная медсестра посмотрела на юного педиатра ошалелыми глазами, но печать на бумажку поставила. Этого визита к районному психиатру я ждала, как манны небесной! Начитавшись всего подряд про аутизм, я в тот момент была уверена – чем раньше начать решать проблему, тем больше шансов все исправить. Какая же я была наивная. Если б я знала, как эту проблему решить, я бы уже наверняка получила нобелевскую премию. Или ее бы получил кто – то другой – кто ее решил.

Поход к детскому районному психиатру выглядел весьма пафосно. Для того, чтобы быть проконсультированным таким врачом, помимо ребенка надо иметь с собой папу этого ребенка или письменное заявление от него. Слава Богу, на тот момент, папа был под рукой и обошлись без бюрократической волокиты. В кабинете сидела молоденькая девушка и весьма внушительная, не молодая женщина. Понять кто из них психиатр, а кто медсестра было не реально. Точнее, было бы логично предположить, что внушительная леди – это именно врач, а тоненькая девушка – медсестра. В подтверждение моих мыслей, разговор с нами начала именно внушительная женщина. Очень авторитетно она заявила, что детей до трех лет врач психиатр не принимает. Так как там еще и психики то никакой нет, а смотрит их – невролог. И чего мы пришли – вообще не понятно. Мне показалось, нас всей компанией просто выставят сейчас из кабинета, попутно заявив, что у нас, родителей, психики видимо нет тоже. Но к счастью, дождавшись конца этой тирады, подала голос молодая девушка. Она попросила подробно рассказать, что именно нас беспокоит и я с радостью поняла, что это и есть врач. Я кинулась опять описывать все странности своего ребенка, уже откровенно говоря, что в интернете я прочитала про аутизм и мне кажется, это он и есть. Внушительная медсестра все время пыталась начать нас консультировать по ходу дела вместо врача, но та старалась очень корректно ее прервать. Если честно, мне было жаль эту молоденькую девочку, было сложно представить, как тяжело ей давался каждый рабочий день, когда приходилось без конца отвоевывать свое место на медицинской иерархической лестнице. Но, несмотря на корректные осаживания врача, я все – таки успела услышать от медсестры рекомендацию просто отвести ребенка к какой никакой знающей бабке в селе и не морочить голову ни себе, ни занятым людям. Врач попыталась дать ребенку сложить пирамидку, предложила ему еще какие – то игрушки, которые он благополучно проигнорировал. Мое дитя игнорировало все. Он не посмотрел на нее ни тогда, когда она в десятый раз громко позвала его по имени, ни тогда, когда принялась ему показывать картинки и игрушки одну за другой. Очень хорошо помню, что она сказала: «Я не знаю, что это, но это точно не норма». А еще сказала, что у него умный взгляд и если это и аутизм, то высоко – функциональный. Мне посоветовали обратиться к логопеду и прийти еще через полгодика показаться. Еще я попросила направление в генетический центр, так как попутно нашла место, где занимаются проблемой аутизма, которое мне без лишних вопросов и дали. Диагноза мы не получили, как и каких – либо внятных рекомендаций. Просто тогда я еще не понимала, что аутизм не лечится, протокола по которому его должны лечить нет и найди ты хоть самого главного в мире врача, собери ты хоть миллион денег и полети ты хоть в Израиль, хоть на луну, готового рецепта решения твоей проблемы просто нет. Но тогда мне казалось, что ответ где – то совсем рядом и если рыть носом землю, я пойму и причину проблемы и как именно ее надо решать.